Класс

Россия, Омск, ул. Некрасова, 3, 5 этаж Россия, Омск, ул. Некрасова, 3, 5 этаж Класс

18 мая 2017 16.40

Ольга Сутулова, актриса: «Когда снимается сериал про невероятную страсть, а все эротические сцены вырезает цензура… О чем говорить?»

О работе за идею, цензуре и современных сериалах — в нашем интервью.

Актриса, лауреат премии ТЭФИ в категории «Исполнительница женской роли в телевизионном фильме/сериале» (2007, «Ленинград»), премии «Триумф» (2009), Международной премии Джузеппе Шакка в категории «Кино и театр» (2013) успела сыграть около 50 ролей в кино и на ТВ. Ольга Сутулова прибыла в Омск в рамках фестиваля кинодебютов впервые. В перерыве между просмотром работ конкурсной программы актриса рассказала «Классу» об автотрипах, росте сериальной культуры и немного «Про любоff».

Ольга, ну вы у нас впервые, как я понимаю? Что из конкурсных работ отметили для себя?

— Да. Ну, собственно, я в жюри конкурса документального кино. Иногда успеваю посмотреть «коротышки» и полный метр, но в основном свой конкурс. Не знаю, всегда ли так, но в этом году мы все страшно довольны нашим конкурсом. С удовольствием смотрим, обсуждаем. И главное, все это имеет смысл обсуждать. Во-вторых, мне кажется, для актрисы подобное судейство — удобная конструкция: мне не нужно опасаться, что из-за моего мнения конкурсанты не станут меня снимать (Смеется.).

А как вы воспринимаете документальное кино? Насколько нравится/не нравится? Неигровое кино вызывает все-таки некоторые… разногласия.

— Есть какие-то правила, которые стоит соблюдать. Документальный фильм — это не репортаж и не интервью. А в остальном неигровое кино оценивается по тем же критериям, что и художественное.

Не побоялись бы впустить в свою повседневную жизнь человека с камерой? Я понимаю, конечно, за вами и так следят, но все же.

— Смотря, какой была бы тема. Знаете, если есть история, если есть, что исследовать, то почему нет? Конечно, очень тяжело, наверное, пустить в свою жизнь человека с камерой, но если это направлено на то, чтобы в себе что-то новое открыть, то может. Хотя... вряд ли, это интимный процесс очень.

Вы же стояли у истоков сериальной истории в России? На мой взгляд, эта культура к сегодняшнему дню претерпела серьезные изменения. Выросла что ли.

— Не просто выросла, это совершенно другая история. Семь лет назад словосочетание «сериальная актриса» было ругательным. Когда предлагали сериал, мы все морщили носы: «Сериал? Нее!» Сейчас это совсем не отличается от кино, иногда даже лучше. Так как в сериале больше свободы. Говоря о последнем, есть монтаж, который отправляется в тот же Netflix (американская развлекательная компания, поставщик фильмов и сериалов на основе потокового мультимедиа. С 2013 года Netflix производит собственные фильмы, сериалы и телепрограммы. — Прим. ред.), которые с этого года стал покупать сериалы компании «Среда». Это новый уровень.

Я так понимаю, что к словам актера при монтаже не очень прислушиваются?

— При монтаже — нет, но когда мы начинаем работать, нам отправляют сценарий. И если не ленимся, то обсуждаем его с режиссером, спорим, придумываем что-то другое, переписываем сцены иногда. Но окончательное решение принимает режиссер, это нормально.

Не расстраиваетесь, когда выкидывают какие-то важные для вас сцены?

— Конечно, расстраиваюсь, но что делать. Наверное, когда-то мы дорастем до того, что у актеров в контракте будет прописано: «при монтаже ничего убираться не должно». Так и будет, когда актеры начнут приносить кассу.

Работа.

— Работа.

Поговорим о «Ленинграде». Три года снималась эта картина? Три зимы вы находились в тяжелых исторических контекстах. В таких условиях удается переключаться, отделить себя от роли, от работы?

— Во-первых, это действительно не три зимы, а три года. И если наступает лето, это не значит, что мозг отключается. Конечно, ты три года думаешь только о проекте, потому что это твоя работа, это страшно интересно, к тому же есть огромное количество времени, чтобы что-то придумать, переделать, улучшить. И эти месяцы как раз для этого и были. Зимой, кстати, иногда тоже простаивали — не было снега.

Вообще, летом я отдыхаю, еду на море и там лежу. Но это также не мешает думать о сценарии. Здесь вопрос в том, кто как работает. Я не склонна галлюцинировать. И вот эти словосочетания «войти в образ» меня очень пугают всегда.

Вы когда-то говорили, что ежегодно отправляетесь в автотрип.

— Да, я каждый год езжу на машине из дома куда-нибудь. Я люблю, чтобы менялся за окном пейзаж, чтобы дорога была. И я так расслабляюсь. В общей сложности провожу за рулем около полутора месяцев.

Дети, собаки?

— Нет, я одна.

У нас в городе очень зашел фильм «Про любоFF». Вы сразу на роль согласились, не было никаких предрассудков?

— Нет, предрассудков не было, это в конце концов моя работа. И это был довольно симпатично написанный сценарий. У меня были размышления по поводу очень-очень юной героини, только приехавшей в Москву. Это определенный склад ума, привычки, отношение к миру и его считыванию, которого у меня уже к тому времени не было. Это единственное, что меня пугало. А в остальном…

С Федором Бондарчуком комфортно было работать?

— Федор Сергеевич — чудесный партнер! Невероятно воспитанный человек. Он выключает режиссера на площадке, становится актером, и это удобно всем.

Возвращаясь к сериальной теме. В рамках фестиваля обсуждали такую категорию, как веб-сериалы. Это сомнительная история, если говорить о деньгах. Вы бы взялись работать только «за идею»?

— Да. Я даже много раз бралась. «За идею» — это просто мое второе я. Почему нет, если есть перспективная история… Помню чудеснейший проект. Правда, никакого отношения к веб-сериалам он не имеет. Это была работа моей теперь уже подруги, режиссера Ирины Волковой. Она придумала взять пять новелл белорусского драматурга и сделать из них кино. В какой-то момент подключился Сергей Михайлович Сельянов (российский кинорежиссер, сценарист и продюсер, руководитель кинокомпании «СТВ». — Прим. ред.), который взял все на постпродакшен, помог с фестивалем и прокатом. Но снимала она сама. У нас не было никаких денег. Причем работали такие актеры, как Владимир Меньшов, Женя Цыганов, Маша Шалаева, Женя Стычкин. И все бесплатно, радостно и за идею. Не так часто есть возможность работать в проектах, в которых хочешь. Есть деньги, это никто не отменял, но есть и идеи. Иногда совпадает, иногда нет.

У вас в октябре выходит новая картина...

— У меня в октябре выходит бешеное количество всего. Причем уже целый год это «в октябре» выходит. Висит сериал «Спарта», должен выйти на Первом канале и задерживается по разным причинам. Также висит сериал «Красные браслеты», который был представлен здесь, в Омске. Есть сериал «Извращенцы», который тоже был в прошлом году на конкурсе — задерживается в производстве. Но зато, я думаю, совершенно точно выйдет сериал, который мы сейчас заканчиваем в Петербурге. Называется «Троцкий».

Наверное, когда-то мы дорастем до того, что у актеров в контракте будет прописано: «при монтаже ничего убираться не должно».

Он биографичен?

— Да, охватывает жизнь Льва Троцкого с 1903 по 1946 год. Я уверена, что он выйдет.

На Первом?

— Да.

Есть такая история: ТВ3 совместно с «Кинопоиском» запустили проект «Быть или не быть», когда судьбу сериала решает зритель. И еще ценз такой поставили — в 75%. Все ждали после прошлого движения «Квартет», а он не выходит. И это уже решено. Как вы отнесетесь к тому, если судьбу продукта будет все же определять зритель?

— «Если» — хорошая история. Чтобы зритель что-то решал, должны быть частные каналы, кабельные, существующие на деньги зрителя. И там он будет решать, что ему смотреть: «Игру престолов», «Карточный домик», второй сезон или третий и так далее. Так происходит во всем мире. Безусловно, с оглядкой на то, какой уровень зрителя. Но вкусы растут и зритель растет. У нас нет частных каналов. Даже то, что ими называется, таковыми не является, потому что существует такая вещь, как цензура, постприемка и так далее. Когда у нас снимается сериал про то, что люди испытывают невероятную эротическую страсть друг к другу, на этом основана драматургическая линия, а все сцены эротического характера нужно вырезать, потому что цензура их не приняла... Ну как бы о чем тогда говорить? Смешно. Потому все эти голосования — это такой фарс.

Наверное, все-таки культурный продукт доложен вести толпу, а не наоборот.

— Безусловно, художник должен поднимать до своего уровня толпу, а не опускаться до ее уровня. Может быть, веб-сериалы как-то отчасти могут решать эту проблему.

При условии того, что в интернете заходит смешное и страшное, как-то сомнительно…

— Интернет — это определенная аудитория определенного возраста, которая привыкла смотреть все эти блоги, в которых человек разворачивает киндер-сюрприз. И почему-то 18 миллионов человек ежедневно это смотрят, я очень хочу понять, в чем трюк.

С собой картины пересматриваете?

— Иногда, но есть пара картин, что я вообще не смотрела.

А как же показы-презентации, когда все красивые сели и смотрят?

— Ну вот один раз на показе — и все: все хорошее видела. Но, кстати, есть фильм «Нирвана», если начинаю смотреть, то до конца. Вообще, конечно, надо смотреть свои работы, чтобы видеть, что нужно исправить. Кстати, есть прекрасная европейская школа балета. Они берут запись и смотрят не на то, что не получалось, а на то, что получилось. Это гораздо лучше работает. И мне ближе такая система.

А фестивальная история для вас регулярна? И насколько часто вы в жюри?

— Не то чтобы очень часто, но последние несколько лет так получается. Мне нравится смотреть, а участие в жюри дисциплинирует. Когда это просто фестивальная история — есть возможность пойти потусоваться, а не посмотреть кино. Мне страшно нравится даже, когда смотреть продукт мучительно, и ты полтора часа воешь на луну. Все равно это полезно.

Не переедаете? Не хочется ли обнулиться после стольких съеденных фильмов?

— Думаю, это зависит от того, сколько просмотров в день и каких фильмов. Иногда можно сойти с ума от этого всего. Но нет, мне нравится. Не хочется обнулиться.

Самое актуальное в рубрике: ВДвижении

Больше интересного в жанре: Интервью

Добавить комментарий