Олег Бутаков — Виктору Шкуренко: «Я водяной, автогонщик, банщик и немного авиатор»

Олег, ты для меня настоящая легенда клубной жизни, этакий Мик Джаггер. Ну совершенно не меняешься с годами! Когда люди нашего с тобой возраста приходят в клуб, то выглядят или неестественно, или забавно. Ты же в такой обстановке смотришься очень гармонично, эта атмосфера тебе бесспорно идет. Да что уж там — я тебе даже завидую…

— Ну вот — взял и напомнил про наш возраст... Мы же выходцы из «Атлантиды». Вернее даже больше из «Гамбринуса».

Так «Какаду» же раньше появился. Ты там был?

— Конечно. Но больше времени проводил в «Титанике». А «Какаду» позже открылся. А вот когда точно, не помню.

У меня тогда уже появились деньги, и я разрывался между «Какаду» и «Твинсом». Первый для толстосумов, второй — для молодежи. А я был молодой и богатый, поэтому не знал, куда ходить (Смеются.). Помню, как таскал в клуб сумку денег, потому что была инфляция, и нужно было рассчитываться купюрами... Так, я сейчас погрязну в воспоминаниях, а у нас все-таки деловое интервью. У тебя же, как и у меня, первый бизнес был связан с дистрибуцией — «САН ИнБев», «Балтика». В какой период ты понял, что не торговец, а, скорее, ресторатор, клубный организатор?

— Да не было такого, чтобы в один миг я вдруг осознал, что торговля — это не мое. Нам нравилось то, чем мы занимались, вон целую торговую базу даже построили. Все работало и крутилось, поэтому мы могли себе позволить отвлечься на что-то другое. У тебя же есть возможность заниматься журналистикой, ходить брать у меня интервью (Смеются.). Потому что твой бизнес отлажен, хорошо выстроен.

То есть душа твоя требовала чего-то еще?

— Ну да. На самом деле мы, конечно, не рестораторы, скорее, банщики. Началось все именно с бань, а точнее с автоспорта.

Давай подробнее.

— В общем, когда политика «САН ИнБев» поменялась и дистрибьюторы им стали не нужны, нам пришлось придумывать для себя что-то другое. Ты в то время делал ставку на продукты: Snickers, Mars, а мы запустили завод розлива газированной воды. Называли себя «водяными» (Улыбается.).

Я начинал с Wrigley, потом перекинулся на молочку, напитки, бакалею.

— Ну вот. А мы взяли слишком узкое направление, за что и поплатились.

И вы решили диверсифицировать бизнес, да, открыли баню?

— Ну не то чтобы мы подошли к этому рационально и осознанно, это получилось само собой. Стоял 98-й год, мы занимались автогонками на выживание...

А чем они отличаются от обычных?

— Это контактная гонка. В ней главная цель — гнать, ударить, перевернуть, разломать. В профессиональном спорте все это запрещено, а тут все это — основная цель... Эх, будоражишь ты мои воспоминания, у меня сразу ностальгия по прошлому (Улыбается.).

У тебя и серьезные травмы, наверное, были?

— Самая большая вот (Показывает небольшой шрам на пальце.).

Продолжил гонять, даже когда ее получил?

— Да травмы есть у каждого гонщика. Я первые раз 15 еще считал, когда меня переворачивали. А потом перестал.

Мне бы, конечно, пригодились твои навыки в переворачивании. Я сейчас часто езжу по трассам открывать магазины в районах, других регионах. Ни разу, к счастью, не переворачивался. Но если это произойдет, хотелось бы усидеть в кресле.

— В профессиональном спорте переворот — это достаточно безопасно.

Ты ведь сидишь пристегнутый четырех-, пятиточечным ремнем. Ну перевернут тебя, ты будешь висеть себе на крыше, как на парашюте. А самое прикольное, знаешь что? Перевернуться, а потом обратно встать на колеса и ехать дальше.

Это высший пилотаж, и за это, видимо, дают кандидата в мастера спорта (Смех.)?

— Очки тебе дают за это.

А у тебя, кстати, автодорожное, да, образование?

— Да.

А, ну все понятно.

— Я же сначала поступил в химико-механический техникум. Не знаю, как тебе, но мне после 9 класса сказали: «Дальше ты не пойдешь».

Неловко говорить, но я, скорее, был отличником.

— А у меня другая ситуация. Я-то и сам не хотел идти в 10-й класс. О ПТУ, правда, тоже не мечтал. Попытался поступить в авиационный, но не получилось из-за моей непунктуальности. Пришлось идти в техникум не первой свежести, который в простонародье назывался «хомут». После него отработал на заводе пластмасс. По профессии я аппаратчик гидрирования дибуталя 3-го разряда. Моя специализация «технология синтетического каучука».

Так, мы вроде начали говорить про то, как автогонки привели тебя к баням. А в итоге ты рассказываешь про каучук (Смеются.).

— В общем, мы начали проводить гонки на выживание. Это не было бизнесом, скорее, общественной работой, в которую мы еще и вкладывали деньги — свои, спонсорские.

Я помню, как гремели эти ваши гонки «Ралли Сибирь». Зрелищно, опасно — люди такое любят.

— Да, зрителям нужны были эти перевороты, разрушения, разломы. А бань-то в то время не было. Нам же после соревнований так хотелось посидеть где-нибудь, попариться, пообщаться. Ситуация с банями напоминала ситуацию с газировкой. Мы поначалу начали продавать готовый напиток, а потом подумали: зачем у кого-то его покупать, если можно делать самим? В общем, мы вчетвером сложились и построили для себя два маленьких банных номера на Лермонтова. Знаешь, как классно — отсоревнуемся и идем туда. Ох, и хорошо было. Это сейчас этих бань, как грязи, продать их никто не может (Смеется.), а тогда не было.

Ох, и дорогая это грязь...

— Потом двое из нас решили, что им баня не нужна, ну и мы с Витей (Швачкой, соучредителем «Ралли Сибирь») выкупили ее. Какое-то время тянули проект вдвоем — надо же было платить уборщику, аренду, коммуналку. Потом начали предлагать номера за умеренные деньги друзьям-знакомым. Они платили рублей по 100-200. И пошел мощный поток, бывало, что мы уже не могли попасть в свою же баню — соберемся, а там все занято. Через месяц, после того как стали пускать туда своих, посчитали выручку — ого, а мы-то оказались в плюсе. Поняли, что это доходно, и сделали еще один номер, в подвале. Вот так случайно мы попали в сферу услуг.

Народ в банях, наверное, начал требовать закусок?

— Да. Поэтому сначала мы открыли маленькую кухоньку, жарили там яичницу-глазунью и картофель фри, варили сосиски. Но люди хотели еды посущественнее. Тогда мы пристроили еще три номера. Потом началась наша история с «Хибарой». Изначально задумывали ее именно как баню, а не ресторан. Учитывая опыт «Ралли Сибирь», уже понимали, что в бане должна функционировать полноценная кухня. Мы ее и сделали, а потом решили пристроить к ней кафешку на 60 посадочных мест. Хотели открыться к Новому году, но успели только к 1 апреля. Вот так построили ресторан, от которого вообще не ждали прибыли.

Ресторанная прибыль нас тогда вообще не интересовала, рассчитывали получать ее от бани.

Бани и правда тогда приносили больше доход, чем рестораны. Но это продолжалось довольно короткий промежуток времени.

— Да, но чуть позже «Хибара» достаточно быстро стала прибыльной. К лету мы пристроили к ней палатку еще на 60 мест. И все заработало достаточно активно.

Интересно, конечно, что автогонщики вдруг стали сначала банщиками, а потом еще и рестораторами. Логичнее выглядит то, что из вашего увлечения машинами появился «Драйв-клуб». Как, кстати, вы пришли к идее по прокату картов?

— Омский предприниматель Илья Иванов и еще несколько человек когда-то открыли картинг в Центре спортивных развлечений. Не могу сказать, что они ничего не смыслили в бизнесе, но поддерживать его работу на хорошем уровне, думаю, может только человек, увлеченный автогонками. Когда они начали нести убытки, Илья позвонил мне, пригласил посмотреть, что можно сделать с клубом. Ну мы его и реанимировали.

А-а-а, Иванов, наверное, вспомнил, что ты кандидат в мастера спорта по автогонкам. И что вы сделали, как оживили картинг-клуб?

— Да просто поехали и купили абсолютно новые машинки, немножко переформатировали работу, которая у них уже была организована. И все — почти сразу же дело как поперло-поперло. Потом город решил продать здание, где располагался карт-клуб, а Иванов выкупать его не захотел. Помещение перевели в склады, и его выкупил один предприниматель.

Машины, которые там оставались, нужно было куда-то деть, и вы решили открыть свой картинг-центр?

— Мы к тому времени уже заболели этим делом и даже поняли, что это не только хобби, но и вполне себе нормальный бизнес. Он, правда, дает небольшие деньги. Но почему бы и нет?

Слушай, ну вы прям молодцы — сумели реанимировать и сделать прибыльным убыточное предприятие. Я готов тебе аплодировать — хорошо представляю, как сложно оживить дело, которое изначально запускал не ты. Тут нужны не только мозги и желание, но и искренняя увлеченность делом.

— Согласен.

Беседа прерывается уже четвертым за последние десять минут телефонным звонком Бутакову.

Какой же ты популярный с утра. Я вот стараюсь только после обеда звонить людям, которые любят клубную жизнь — вдруг они только под утро домой пришли.

— Да это из Новосибирска. У них же там на час больше. Ох, и подводит меня эта разница во времени.

Раньше приходится вставать, да?

— Это очень неудобно. Приезжаю туда — недосыпаю.

Кстати, расскажи хоть про открытие вашего ресторана Mishkin&Mishkin в Новосибирске. Читал твое интервью на «БК» про это. Я так понимаю — ты видишь развитие вашего бизнеса в другом городе?

— Омск-то я со счетов не сбрасываю.

То есть жить будешь продолжать тут?

— Конечно.

И я тоже решил остаться в Омске.

— Так, про Новосибирск. Изначально мы искали площадку за пределами Омска именно под картинг. Вроде нашли подходящее место в Екатеринбурге, но дом оказался объектом культурного наследия, подписать договор о его аренде в итоге не смогли. Параллельно смотрели площадки в Новосибирске и получили там то, что хотели. Позже решили построить там и ресторан, и картинг-центр.

Вы делаете этот проект самостоятельно или в нем участвует и кто-то из новосибирских предпринимателей?

— Их сторона тоже задействована. С нами работает один местный молодой человек — увлеченный картингист.

Так, мы перескочили от момента появления первого Mishkin&Mishkin к сегодняшнему дню. Давай вернемся туда. Когда вы его делали, то ориентировались на какой-то московский опыт или проект был построен исключительно на вашей интуиции? Признаться, я не верил в его успех. У нас к тому времени уже были «Империя», «Вобла», что-то еще танцевально-ресторанное. И тут открываетесь вы, и все идут к вам. Это опять случайность, везение или интуитивное понимание рынка?

— К тому проекту мы шли несколько лет. Несколько раз были у Виктора Владимировича Титарева, когда он еще управлял «Сибзаводом», просили сдать нам в аренду площадку бывшего транспортного цеха, где сейчас и расположен Mishkin, хотели опять запустить картинг. Но он при всем желании не мог нам помочь. Потом собственниками помещения стали москвичи, затем площадку передали станции скорой медицинской помощи, и мы начали ходить к новому владельцу все с той же просьбой.

Слушай, ну у тебя просто невероятное упорство. Неужели в другом месте нельзя было найти похожую площадку?

— Думаешь, мы не искали? «Козицкий» смотрели, у «Трансмаша» здание смотрели... В итоге нам повезло — мы получили в аренду как раз то, что хотели. Очередной его собственник отдал нам неотапливаемый дом без окон, просто один бетон. Но нас это устраивало, сделали отопление, поставили окна. И тут наступил 2009 год, кризис.

Ну блин…

— Мы, можно сказать, быстро оправились и начали делать проект «Драйв-клуба». Суть его дизайна не в интерьере.

А в его отсутствии, да?

— Типа того. В свое время его чуть ли не музеем называли. Мы то машину к потолку подвешивали, то настоящий самолет. Эти идеи, конечно, были изобретены не нами, но мне нравились.

Так, а что за история с самолетом в ресторане?

— Это дело рук Сани Андреева. Помнишь его? У него был первый в Омске салон «Мерседес».

Сейчас он, по-моему, вертолеты продает.

— Да, очень увлеченный человек. Заболел небом, и все. Даже в Новосибирск летает на своем самолете.

Тебя не зовет с собой? Ты же туда часто мотаешься.

— Зовет регулярно, но я не летал.

Так ты представь, какая это экономия времени. Пара часов на самолете — и ты в Новосибирске. И машина не нужна.

— А я обычно на поезде туда езжу.

М-да уж, стареешь-стареешь — автогонщик и на поезде (Смеются.).

— Я просто поспать люблю (Улыбается.).

Я это уже понял, когда ты опоздал на интервью со мной.

— Да ты назначил его на утро. Я же пытался намекнуть тебе, чтобы встретиться после обеда.

Ты должен меня благодарить — я тебя рано поднял и удлинил твой день. Наверняка он у тебя закончится уже завтра, часов в восемь утра (Смеются.).

— Вот, мне в ночную еще работать, а ты взял и разбудил меня. Мы-то с тобой пару раз как-то тоже работали в ночную (Смеется.).

Да, я помню, как однажды были с тобой, орали дня три. Тогда то ли ты попал в мои лапы, то ли я в твои. Мы обошли все клубы...

— Так, Витя, давай-ка не будем тут подробности всем рассказывать (Смеются.).

Я тебе про Саню Андреева не договорил. В общем, было открытие байкерского сезона. Мы сидим с ним в шатре, на улице уже светало....

Так, подожди. Ты что, еще и байкер что ли?

— Ну я люблю мотоциклы. У меня чуть ли не у первого в городе появился «Чоппер».

Как и кабриолет. Он жив, кстати?

— Да, конечно.

Не продаешь старые машины, коллекционируешь что ли?

— У меня нет ни одной машины этого века. Самая молодая — 1999 года.

Ну ты даешь! И что там с вашими посиделками с Саней до утра?

— В общем, пять утра. Я рассказываю ему, что мы нашли площадку под картинг, будем собирать там таких же, как мы — больных, увлеченных спортом. Он говорит: «Дорога — это уже не мое, мое теперь — небо. Если надо самолет — приезжай в Марьяновку, подберем».

Я вскоре к нему и приехал. Он нам дал на ответственное хранение один истребитель, ну мы и взяли его к себе в «Драйв-клуб».

Ха-ха-ха, действующий самолет?

— Ну они двигатель с него сняли, отдали нам только корпус.

Ну это прям как в мусульманских банках — занимают друг другу без процентов. А у нас самолеты бесплатно отдают на хранение (Смеются.).

— У нас в «Хибаре», например, вообще много предметов интерьера, которые нам подарили. Когда Дима Вирже проектировал дизайн этого ресторана, он задумал такую концепцию: друзья, увлеченные разными видами спорта, приходя к нам, будут оставлять что-то из своего инвентаря. Так в ресторане появились лыжи, борд, байк, дайвинговое оборудование, клюшки, боксерские перчатки. В общем, много всего. Там представлены многие спортивные увлечения гостей... Так вот, нам отдали самолет без двигателя. Перспектив летать у него уже не было. Он у нас спокойно стоял. Но однажды, во время бизнес-ланча, при полном зале людей он вдруг «ожил». Представь, внезапно засвистел, загудел, открыл подкрылки. Все это, напомню, без мотора и движка. Энергия осталась в каком-то гидроаккумуляторе.

Ха-ха. Не зря говорят, что незаряженное ружье тоже может выстрелить.

— Ну. И вот, коли уж мы пошли в авиацию...

Ха-ха, неработающий самолет притащили в ресторан. Ну и авиаторы.

— Да ладно тебе. Так вот, раз уж у нас поперла авиационная тема, то мы решили стилизовать под это дело и лестницу в «Драйв-клубе». Когда посчитали, что деревянная лестница обойдется в 400 тыс. рублей, я вспомнил, что у нас в аэропорту без дела стоят старые самолетные трапы. Договорились с ними — они нам продали один списанный за десять тысяч рублей. Ну и все, вместо обычной лестницы у нас теперь трап. Даже списанные черные ящики там были и вертолетные лопасти. В общем, стоял кризисный год, и мы фонтанировали интересными задумками. Но допустили там серьезную коммерческую ошибку — на пике популярности «Драйв-клуба» начали поднимать цены.

И они не подошли вашей аудитории?

— Совершенно верно. У нас же было кафе с демократичным меню. Подняв цены, мы собственными руками выжили свою публику, которая приходила к нам покататься на картинге, выпить недорого пива и съесть картофель фри. А богатых клиентов мы привлечь не смогли, потому что им требовался другой дизайн и иной комфорт.

И вы поняли, что нужно что-то менять в интерьере?

— Да. Перед нами стояла дилемма — либо просто обновляем «Драйв-клуб», либо делаем на этом месте что-то принципиально новое. Обновление заведения обошлось бы в круглую сумму. Поэтому мы пошли по пути смены концепции, так появился Mishkin&Mishkin.

Откуда, кстати, такое название? Я бы назвал его странным, но очень уж запоминающимся.

— Это все Дима Вирже. Он молодец, почувствовал, что это будет хорошее название. Все, кто впервые слышат о Mishkin&Mishkin, недоумевают.

Любопытство заставляет человека прийти сюда и посмотреть, что скрывается под таким странным брендом.

Хвалю вас, хвалю. Но придумать хорошее название — это 1/10 дела. Самое главное — удержать публику. Mishkin произвел переворот в сознании омских любителей тусовки, стал, наверное, самым модным местом в Омске. К вам приходит разная публика — и молодые, и взрослые, и состоятельные, и не очень. Я же все правильно говорю?

— Ну да, пожалуй. «Ангар» ведь, как и все остальные большие клубы, уже не так привлекателен для публики — они умирают, потому что наше поколение перестало в них ходить. Мы же понимаем, что проблема увядания больших клубов касается не только «Ангара» — они сейчас закрываются по всему миру. Меняется ментальность молодежи, ничего с этим не сделаешь. Сейчас они общаются в кафе и гаджетах. А мы в свое время с удовольствием ходили в «Атлантиду» пообщаться, пускай даже выпить...

Почему пускай (Смеются.)? Я, например, не стесняюсь того, что могу выпить. Иногда даже, на мой взгляд, много. Ну а что? Выпил в выходные, «обнулился» и пошел на работу. Ты же, как я понимаю, тоже нормально относишься к алкоголю, правильно?

— Я? Да.

И что ты любишь больше всего?

— Пиво, потому что обожаю рыбу.

А водку с воблой или крабом не попьешь. Так что я всегда начинаю с пива, а заканчивать стараюсь коктейлем «Куба либре».

А я вот от виски отказался. Потому что в 12-м году четыре дня во Вьетнаме пил только его, чуть до белой горячки не дошел (Смеются.). И с тех пор не могу на него смотреть. Еще пара таких моментов, и я, пожалуй, вообще брошу пить.

— У меня, кстати, есть друзья, которые уже бросили...

А я боюсь, что если перестану пить, то число моих друзей сразу сократится.

— Ну, во-первых, я не собираюсь бросать (Смеются.).

Да я в принципе пока тоже. Так, на будущее спрашиваю. А вино ты пьешь? Я вот вообще нет.

— Я тоже.

Пусть его пьет старичье — наши ровесники, которые делают вид, что разбираются в вине, могут отличить Италию от Чили. Мы же не такие (Заливисто хохочут.). У вина есть побочный эффект — лицо того, кто его пьет, сразу становится умнее.

— Мой друг Павел Сатонкин сейчас занимается виноделием. Так я от него волей-неволей столько узнал о вине! Вначале мне было даже интересно все это слушать, но я все-таки не так погружен в эту сферу, как он, поэтому иногда перевожу разговор на тему автогонок.

Ну ладно. Давай теперь провокационный вопрос — ты бы открыл клуб для геев?

— Уха-ха. Неееет!

А если бы точно знал, что он будет коммерчески успешен?

— Да я знаю, что он будет коммерчески успешен.

То есть какие-то принципы у тебя есть?

— Конечно. Я слишком люблю девушек, чтобы поддерживать геев (Смеются.).

Так тебе-то для этого не нужно становиться геем. Главное — создать для них условия.

— Нам, кстати, даже поступали предложения об открытии такого клуба…

Ну ладно-ладно, расслабься, а то напрягся сразу. Я просто хотел тебя развеселить. А теперь о серьезном. Немного о политике давай поговорим. Как ты относишься к ней?

— Никак. Вообще стараюсь не лезть в эту сферу.

И что фильм Навального про Медведева не смотрел?

— (Смущенно.) Ну его смотрел.

Мы переписывались с друзьями, и один мне пишет: «Ну ты видел фильм-то?» Я отвечаю: «Не буду я его смотреть, я же люблю Медведева». «Ну-ка быстро посмотри», — говорят мне. Но глянул и понял, что раз меня устраивает идеология премьера, то я в принципе, наверное, готов простить ему все эти дворцы.

— Я как раз не лезу в политику, потому что не хочу знать обо всех этих фактах, которые обязательно откроются. А тебя так удивила эта история?

Очень. Медведев же всегда демонстрировал часы за пять долларов и недорогие кроссовки, а тут такое. Я занимаюсь крупным бизнесом и веду себя скромнее, не строю всех этих дворцов, хотя жена меня все просит, мол, давай, построим большой дом. Но я отказываюсь. Мне неудобно. У меня квартира даже в ипотеке… Ну ладно. Я либеральных взглядов, всегда это подчеркиваю. А ты бы как себя назвал?

— Да я в принципе тоже либерален. Но если вижу что-то неприятное и неприличное для моего понимания, то сразу выключаюсь. Ну и вообще, я боюсь, что если заинтересуюсь политикой, она меня поменяет…

А я не хочу меняться.

Записала Наталья Коробова

Текст опубликован в газете «Деловой Омск» № 11 (165) от 21 марта 2017 и на сайте ИА «Деловой Омск» (свидетельство ИА № ТУ55-00493 от 25.03.2015 г.)

Самое актуальное в рубрике: Переход наличности со Шкуренко

Больше интересного в жанре: Интервью