Михаил Курцаев — Виктору Шкуренко: «Было время, даже умершие юристы выигрывали суды...»

Об инженере в себе

— Хотел бы начать с того, что я согласился на разговор, потому что со мной разговариваешь именно ты, Виктор. За эти 20 лет, что мы знакомы, у меня не было случая упрекнуть тебя в чем-то непорядочном.

Спасибо, Михаил. Что ж, давай начнем... Ты инженер по образованию, окончил политех. Вот у моего поколения была возможность сразу после вуза заняться бизнесом, а ты на десять лет меня старше, и когда тебе было 23, о предпринимательстве в России еще даже не говорили. Помнишь, в какой момент ты перестал работать на кого-то и начал «пахать» на себя?

— Мне исполнилось 26, когда стали появляться первые кооперативы, молодежные комсомольские центры. И те и другие, как бы это помягче сказать, занимались чем-то вроде отмывания денег. Но это уже было, по сути, зарождением бизнеса. Сначала я работал в омском НИИД, затем — на кафедре общей физики пединститута, еще в Республиканском инженерно-техническом центре (РИТЦ). И только потом у меня появилось первое собственное дело.

Оно же было как-то связано с дилерством в «АвтоВАЗе»?

— Да нет, я не был дилером. Я занимался изготовлением запчастей к итальянскому технологическому оборудованию ВАЗа. Так как я инженер по образованию, у меня широкий технический кругозор, поэтому мне было легко приехать, например, на завод им. Баранова, Челябинский тракторный или на «Трансмаш» и разместить у них заказ на изготовление нужных деталей. ВАЗ мою работу оплачивал деньгами, а заодно поставлял по очень льготной цене автомобили.

А как от всего этого ты перешел к торговле продуктами?

— Перед продуктами еще были пылесосы, компьютеры... Целый подвал «Шмелей» стоял. Еще телевизоры продавал и коньяк с мухами...

Про коньяк с клопами я слышал, а про мух нет.

— Это, кстати, был очень хороший коньяк. (Смеется.) И хоть в бутылках плавали настоящие мухи, люди его пили и хвалили. А еще, помнишь, водка приходила с Украины в железных ящиках из-под молока?

Ну да. Мы же тоже торговали спиртом. «Рояль» продавали. Тогда на алкоголь даже лицензия не требовалась.

— А потом мой на тот момент партнер Андрей Михеев купил с аукциона магазин на Ленина — и все, мы занялись торговлей продуктами питания. Откуда только люди не приезжали к нам за печенюшками! Сахалин, Якутск... В Германию даже возили продукцию...

А как возникла идея с магазинами?

— Я не могу сказать, что это была прям такая оформленная, четко продуманная идея. Просто магазин был единственно возможным следующим этапом нашего развития. Нам надо было бороться за выход к розничному покупателю.

И это было мудрое решение. По-моему, ты первым в Омске это понял.

— Ну да. Я тогда покупал на аукционах помещения по четыре-шесть тысяч рублей за метр.

Помню те времена. Мы с Шадриным приезжали тогда к тебе в офис. Я еще у тебя спросил: «Зачем ты покупаешь помещения за такие деньги? Это же дорого». Мне казалось, что вложения в них не окупятся. А ты, помню, ответил: «Сегодня магазин стоит 15 тысяч за «квадрат», а лет через пять я продам его по 30».

— Да, был такой диалог. Мы, кстати, тогда уже привыкли к быстрой окупаемости. На печенье делали наценку 100-150%, порой даже 200%. На бакалее зарабатывали больше, чем на водке.

А не думал остановиться на этом этапе и прекратить покупать площади? Ведь цены на недвижимость не могут бесконечно расти, сейчас ее уже тяжело продавать по высокой стоимости.

— Почему? Я же потихоньку продаю.

В то время оборот розничной торговли у тебя был больше, чем оптовой?

— Скорее, наоборот.

А потом потихоньку доля розничного оборота стала расти?

— Да. Мне же дефицит помог. Вагон шоколадных батончиков я продавал за день-два. Фуру кофе — за день. Люди мгновенно сметали даже обычный хлеб с прилавков!

Но эпоха дефицита быстро закончилась. Хотя, помню, мы тоже йогурт возили фурами, и он расходился очень быстро. Хотя это скоропорт.

— У меня кругозор инженера, поэтому меня сложнее обмануть. Тебя могли хоть каждый день обводить вокруг пальца.

А тебя, значит, нет? (Смеются.)

— Конечно. Мне очень помогало образование инженера, я мог сам проверять работу холодильного оборудования, потому что понимаю, как оно работает! А еще у меня на полке в кабинете стоят учебники по химии, физике, арифметике, есть и художественная литература — Ярослав Гашек, Владимир Войнович, «Мещане» Горького, «Незнайки...» Носова... Кстати, любую из этих книг я могу подарить своему работнику, вручить на каком-нибудь собрании с дарственной надписью за какие-либо достижения в работе...

Ну ладно-ладно, я знаю, что ты любишь лично все контролировать, и в этом плане я гораздо менее эффективен, чем ты. Мне проще нанять специалистов, которые будут следить, чтобы меня не облапошили... Слушай, а ты сейчас же продаешь только товары собственного производства, «Ласену», да?

— А за контролирующими контролеров контролерами кто у тебя следит? (Улыбается.) Кстати, сейчас омские рестораны живут, потому что в эти заведения постоянно водят потчевать многочисленных проверяющих.

А что касается твоего вопроса… Да, «Ласена» сейчас делает кондитерку, торты и газированную воду, но объемы производства гораздо меньше, чем десять лет назад: сети, сети, сети, скидки, ретробонусы, бонусы за рекламу, возврат просрочки, неоплаты...

О личной свободе

А какое максимальное количество магазинов у тебя было? До 100 точек доходил?

— Нет, максимум до 50. Когда я понял, что затраты на издержки растут и растут, а у меня были конкуренты, которые вообще не платили налоги, я решил, что пора уменьшать число магазинов. В итоге сократился, погасил все кредиты и стал практически свободным, счастливым человеком. (Улыбается.)

В части твоих магазинов же в итоге разместился «Холидей»?

— Верно.

Решил, что лучше иметь доход с аренды, чем держать собственные магазины, прибыль которых сокращается?

— Да.

Такое ощущение, что ты без особого сожаления расстался со своими точками.

— Ну а почему бы и нет? Я добивался свободы, независимости, и я ее достиг. Знаешь, как мне комфортно чувствовать себя ничем не связанным, не обремененным? В июле схожу в Лондоне на «Отелло», уже билет купил. В мае во Флоренции смотрел «Дон Карлоса», а в Москве побывал на «Кармен» Бизе, был и на омских спектаклях «Академии». Я посещаю пять-семь спектаклей в месяц, а также музеи. Кстати, омским чиновникам очень рекомендую посмотреть спектакль МХТ им. Чехова «Идеальный муж». Я живу позитивом, праздником. Мне комфортно в том состоянии независимости, в котором сейчас пребываю. Вижу плюс даже в том, что какие-то дела у меня не выгорели, что-то не получилось, от чего-то пришлось избавиться. Это освободило меня от лишнего, ненужного в жизни. Вы же с Шадриным наверняка тоже добивались такой же независимости.

Да, но мы довольно сильно привязаны к бизнесу.

— Ну а для чего вам нужны деньги — для личной свободы.

О театре

С этим не поспоришь. А какой у тебя сейчас самый любимый бизнес?

— (Тихо.) Я сейчас мало работаю.

И все-таки, чему уделяешь больше времени: пиццериям, ресторанам, производству кондитерки?

— Наверное, больше всего моего внимания уделяю строительству и организации театра.

Театр???

— Да, вот тут наверху его делаем (показывает на потолок ресторана Bevitore, где проходит интервью). Я хотел еще в прошлом году все довести до конца, но не повезло с подрядчиками. Было огромное количество переделок. Кто-то из подрядчиков уже банкрот, кто-то сменил регистрацию и даже место жительства. Я чуть ли не бегал за этими людьми, чтобы они все исправили.

Так второй этаж тоже тебе принадлежит?

— Ну да. Раньше там сидел Сватков (Борис, глава ныне не существующей компании «Омтор». — «ДО»). У него было так много долгов, что ему на крышу даже бомбу кидали, пугали, чтобы деньги вернул. И за 20 лет, что он находился надо мной, «Омтор» не вложил ни в крышу, ни в перекрытия, ни в окна ни копейки. В итоге я выкупил эти площади и отремонтировал. Иначе тут бы все рухнуло. В прямом смысле. И крыша и перекрытия... выпали бы оконные рамы.

То есть на первом этаже у тебя будет ресторан, а на втором — театр?

— А почему нет? Ресторан будет работать на театр. Все логично. Конечно, и ресторан со временем претерпит изменения.

Про партнерский бизнес

А как бы тебе работалось, если бы ты имел полноценного делового партнера, как я, например?

— Ну это сложно, конечно.

У тебя вообще никогда не было бизнеса с кем-то на двоих?

— Почему же. Мы с Михеевым, например, вместе покупали магазин в 1993 году.

Но потом же вы вроде стали автономно работать.

— С ним в связке были до 1996 года. Потом он уехал. Еще у меня до сих пор длится партнерство с Евгением Латышем. Он у меня сейчас ведет дела, мы знакомы много лет, одна школа, одни увлечения, рыбалка, спорт...

А он, например, имеет возможность влиять на твои решения, как-то их корректировать?

— Конечно, да. Он участвует в принятии решений.

Но тебе, наверное, комфортнее работать одному? Ведь если ты делишь бизнес с кем-то, значит, твоя свобода ограничена в какой-то степени партнером. А ты, по-моему, из тех людей, кто как следует хапнув свободы, ни за что с ней не расстанется.

— Вить, я просыпаюсь в полдесятого. По-моему, даже ты, любитель поспать, раньше меня появляешься на работе.

Ну да, я раньше встаю.

— Вот. А я и с работы раньше уезжаю. Захотел в обед массаж — еду на массаж, захотел с кем-то пообщаться — уехал пообщаться... Часто обед и вечер я провожу в своем спортзале.

Ну я понял. Для тебя возможность выстраивать независимый ни от кого график ценнее наличия партнера, который может скорректировать твое поведение.

— Да ну ты брось. Я прислушиваюсь к советам других. Если дело касается ресторанного бизнеса, всегда слушаю шеф-поваров, спрашиваю их о новинках. Я люблю получать советы умного человека, например Евсеенко (Сергей, экономист. — Прим. «ДО»).

Да? А производишь впечатление человека, который всегда сам принимает решения и редко к кому-то прислушивается.

— Нет-нет. Какие-то решения принимаю очень быстро, а другие должны просто вызреть. Порой принимаю решения в темпе интеллектуальных игр. Вопрос-ответ. Очень люблю смотреть «Что? Где? Когда?», «Своя игра» и КВН... А в спорте люблю настольный теннис, где все делается очень быстро.

О принципиальности

Михаил, меня в тебе многое удивляет. Например, твоя принципиальность. Помнишь, когда-то мы пытались добиться возврата долгов с «Пятерочки» Мкртчяна? Нам он должен был миллионы, а тебе...

— 80 тысяч рублей.

Да-да. И из-за этих 80 тысяч ты участвовал в истории наравне с нами. Слышал, что ты не прощаешь даже самый микроскопический долг, всегда ведешь грамотную юридическую борьбу за свои деньги и идешь до конца.

— Конечно. А зачем прощать? Что вообще значит простить долг? (Удивленно.)

Ну иногда вернуть свои деньги выходит дороже, чем забыть о них.

— Да, бывало, что я тратил на это больше, чем в итоге получал. Но, знаешь, некоторые мои должники больше десяти лет не могут ни выехать за границу, ни оформить на себя автомобиль и недвижимость, ни получать официальный доход. Знаешь, почему?

Догадываюсь.

— Потому что в таком случае им придется платить мне с официальной зарплаты долг. И я над ними уже десять лет так нависаю. И при этом давно не испытываю никакой злобы. Просто все должно быть по справедливости.

Чувствуешь себя этаким карателем?

— Да нет, это просто текущая работа...Слушай, а помнишь, мы с тобой и Шадриным бились за наш общий объект, магазин «Тополь» на бульваре Архитекторов? Вот это история была, на целый сериал тянула!

Помню. Мы от рейдеров защищались.

— Против нас с тобой в одном ряду были Петр Завалеев (замначальника УВД в те годы), Пономарев («Правоохранительный центр»), Спиридонов (который сейчас сидит). Приезжали автоматчики меня выгонять, нам грозили Яшей Камерцелем. Помнишь, да?

Шадрин там ночевал даже несколько раз, охранял магазин.

— Чего там только не было! Бандиты, полиция, прокуратура, документы в судах, которые подписывали умершие люди. Нормально, да? Юриста три месяца нет в живых, а он продолжает ставить подписи на документах, выигрывать суды.

О выбросах и политике

Выиграв эту войнушку, мы, кстати, с тобой поделили магазин пополам.

— Для меня сейчас выгоднее сдавать недвижимость в аренду. Стабильный доход и понятное налогообложение.

Ну я бы с тобой поспорил, хе-хе. У нас вот пока все хорошо получается.

— К сожалению, отсюда уезжает очень много молодежи. Мои дети вот тоже попрощались с Омском.

Твои уехали, мой сын тоже. Но это же не значит, что и нам надо отсюда валить.

— У тебя один уехал, а у меня трое, и правильно сделали.

Подожди, может, дети еще вернутся.

— А ты видишь в этом смысл? Зачем? Нас даже от газовой атаки никто не может спасти. Я в марте отравился этими выбросами, недели три восстанавливался. Но это же никому не докажешь, претензий не предъявишь — будто бы неизвестно, кто травил...

Ну ты в этом плане, конечно, молодец. Нам нужны активисты, у которых есть и ресурсы, и деньги, и известность. Но мне все равно интересно, что тебе дает эта социальная активность?

— Положительные эмоции, борьба, адреналин, в общем КВН...

Тебе нравится делать замечания власти, находить в ее работе ошибки?

— Вообще не нравится! Я хочу спокойно жить, хочу дышать... Поездив, посмотрев Россию и мир, я уверен, что мы можем жить гораздо лучше, комфортнее, безопаснее... У нас в области ежедневно автомобильных аварий, наездов на пешеходов больше, чем во всей Германии.

Мне нравится жить в России, потому что у меня здесь работа. Да и экология меня тут устраивает. Просто надо уехать километров за 40 от Омска. Там же лучше, чем в центре Парижа.

— Мне нравится природа в Омске. Я с мая по ноябрь часто живу в палатке. Но отравленный воздух уже даже в Чернолучье. 29 мая, в пять утра, в Чернолучье я, взяв удочки, вышел из дома и сразу вернулся... Опять та же вонь. Хорошо, что окна качественные...

Ну газовые атаки — это, надеюсь, временное явление.

— Не уверен, что они прекратятся... Меня волнует, что до сих пор не нашли виновных. Никто не отвечает даже на обращения депутатов (Александр Кравец обращался в генпрокуратуру с просьбой расследовать ситуацию с выбросами в Омске. — «ДО»). Фактически одни отписки.

Ты считаешь, что чиновники знают источник выбросов и молчат?

— (Громкий смех.) Очень смешно. Ну а как они могут не знать?

А хоть одно светлое пятно среди омских чиновников ты видишь?

— Омск держится на большом количестве рядовых честных чиновников… Рядовые судьи, арбитражные... Показательная история с Шароновым (Владимиром, предпринимателем, осужденным за мошенничество. — «ДО»). Каких только друзей в погонах у него не было, но его же посадили в итоге.

Ну ладно. А по взглядам ты вообще кто — либерал или патриот?

— Если я ничего ни у кого не забираю и не кричу о патриотизме...

Видимо, ты либерал. Солидарен с тобой в этом. А как ты к Путину, Навальному относишься?

— Ну главное, чтобы хоть кто-то из этих людей что-то сделал для народа...

О бизнес-атмосфере

Ты в бизнесе почти 25 лет, пережил разные времена. Как изменилась общая предпринимательская атмосфера по сравнению с нулевыми?

— Я помню, как приходили люди закрывать мою фирму «Снежинка». У нее, кстати, было море должников, включая Мкртчяна, Шушубаева... На нас оказывали очень сильное давление. Например, пару месяцев ходили, проверяли магазины, слали какие-то запросы, угрожали закрытием. Но я в этом находил плюсы — всегда был начеку, следил, чтобы не было просрочки, с документами все было в порядке. Сейчас такого уже нет.

Да, когда ко мне сейчас приходят запросы из каких-то органов, я чаще всего даже и не в курсе этого, настолько малую роль в моей жизни они играют.

— А у меня их целая коллекция, я их в рамочки вставляю, развешиваю по стенам.

Нет, я считаю, что этим должны заниматься профильные специалисты. Если они вдруг начнут меня «грузить» этой темой, я и в морду могу дать. Шучу. (Смеются.) Ну а зачем отвлекать меня на всякую ерунду? А ты почему концентрируешься на этом? Для меня 2000-е годы — это свобода предпринимательства, его расцвет. Для тебя — вечная борьба с органами. Ну да, поговорили мы тогда один раз с Завалеевым (Петром, в то время — замначальника регионального УВД, с которым предпринимателям приходилось сталкиваться в попытке законно получить торговый объект).

— Меня, например, один раз начальник областного ОБЭП полтора часа уговаривал отдать магазин Завалееву...

Первые 15 лет моего предпринимательства нужно было быть начеку. И милиция, и подчиненные им тогда пожарные, и администрация в сговоре с любым из контролирующих органов могли устроить наезд. Повторюсь, можно сериалы снять о том, как хотели забрать у меня сырзавод «Сибиряк», как пытались закрыть «Эр-Телеком» в Омске, как мешали поставлять продукты в детские лагеря... В общем, жизнь — КВН. Весело, и есть адреналин.

Я коллекционирую объяснительные, которые дарят мне мои начальники подразделений. Они сами посмеялись и мне принесли.

Меня больше волнует выручка магазина, чем то, как он мне достался. Вот в чем разница между нами. А ты концентрируешься на каждой мелочи.

— Да где я концентрируюсь? Я просто не даю себе скиснуть. Я живу театром, в который ты не ходишь. Ты работаешь, а я отдыхаю.

О кадровой политике

Ну что ж, перейдем к самой лакомой части беседы. Ходят легенды о твоих взаимоотношениях с подчиненными. Говорят, что в Омске есть два предпринимателя, кадровая политика которых отличается особой жестокостью. Это Олег Цирикидзе и Михаил Курцаев.

— Я не занимаюсь кадровой политикой. За этот вопрос у меня отвечает Воронин Юрий Васильевич.

Давно его, кстати, знаю. Замечательный человек.

— Ну вот тем более. Если знаком с ним, то и спроси у него про наши кадры. Я знаю лишь одно — у нас нет текучки. У нас люди работают и 20, и 25 лет.

В 2001 году я посмотрел в Москве спектакль «День радио». Прошло время, в Омске появилось много информационных сайтов, газет. Я сейчас очень часто смеюсь, как они выдумывают новости, похлеще, чем в этом спектакле... Переписывают друг у друга, перевирают... И выдумывают, выдумывают, выдумывают... У меня уже есть коллекция несуразностей омских журналистов… Например, что памятник артисту Ульянову откроют в 2127 году, что родственников убитого полковника посадили пожизненно вместе с преступником, что столб убивает грузовик или из последних новостей — труп на балконе лежит на одном сайте около шести месяцев, на другом — шесть месяцев, на третьем — около девяти месяцев... Очень часто люди, уличенные в воровстве в какой-то компании, затем дают неверную информацию журналистам с целью обелить себя и очернить бывших работодателей… И так в Омске создаются легенды.

То есть сотрудники привыкли к твоему стилю управления и не хотят никуда уходить?

— А что такого особого в моем стиле? Ты пойми одно: в России иногда нужно предельно жестко разговаривать с людьми, ставить их в определенные рамки. Будешь со всеми миндальничать, тебя просто обманут, глядя при этом в лицо честными глазами.

Ну неужели цепляться за такую мелочь и лично разбираться, кто там что сломал?

— Каждое собрание в коллективе я начинаю с темы охраны труда, чистоты, аккуратности. Не будешь за этим следить, получишь омскую «Хромую лошадь». И вот так можно сломать себе жизнь...

Все равно не понимаю, для чего собственнику заниматься вопросом охраны труда, если у тебя есть директор и другие люди, которые по функционалу обязаны за этим следить? Ну зачем тебе каждый раз соваться в эти вопросы?

— Я просто напоминаю им о важности этого.

Да-да, я слышал, что твои работники по любому поводу пишут объяснительные.

— Не по любому. Больше, чем нужно, я с них не требую. Я коллекционирую объяснительные, которые дарят мне мои начальники подразделений. Они сами посмеялись и мне принесли. Для меня это лишь смешные случаи на работе.

И ты реально занимаешься этой фигней, да?

— Это не фигня, это рационализм. У меня все отлажено, все под контролем, мне спокойно за мое дело. В конце концов, если бы я действительно кого-то из работников очень сильно «прижал», на меня бы обязательно написали заявление в инспекцию по охране труда или в прокуратуру, суд. Но я чист. За 25 лет на меня поступила всего одна жалоба, которая в итоге обросла легендами.

Ох, даже не знаю, что на это сказать. У меня тоже есть сотрудники, которые уходили от меня при не совсем спокойных обстоятельствах, но я отношусь к факту их существования абсолютно спокойно. А вообще, помимо этой истории, я слышал массу других схожих сюжетов про тебя. И речь даже не о том, что ты кого-то ударил или оскорбил. Некоторых смущает просто твой стиль общения. Все эти фразы приказным тоном: «Ну-ка, иди сюда!», «Принеси мне то», «Пошел отсюда!»

— Я повторяюсь, я люблю интеллектуальные игры, поэтому короткие фразы — это попытка задать темп, ритм работе. Есть у меня один знакомый творческий работник — скульптор. Жуткий лентяй. Он сидел дома, у него даже не было денег заплатить за электричество. Я его принял на работу. У меня во всех ресторанах теперь его скульптуры. Он много рисует, но без ежедневного контроля, без приказа вообще ничего не делает. Зато сейчас он обут, одет, накормлен, есть деньги на электричество.

О гирях на переговорах

Ну ладно, про кадры все выяснили. Но я вспомнил, что слышал о тебе еще и другие байки. Рассказывали, что, бывало, приходит к тебе человек, чтобы заключить какой-то контракт, а ты ему говоришь: «Хочешь, чтобы твои продукты были в моих магазинах? Поднимай штангу».

— Я не знаком ни с одним таким человеком, познакомь… (Улыбается.)

Виктор, когда ко мне приходит человек, я сразу понимаю, что он из себя представляет. Чаще это касается людей, которые приходят ко мне работать. Кто-то занимался боксом, кто-то — борьбой, кто-то — силовой гимнастикой... Они устраиваются на работу, рекламируют себя, расхваливают... Тогда я начинаю их подначивать... Ну как тут не предложить поднять гирю? Тем более что на ней указан вес 24 кг, а на самом деле она весит 42 кг. Или как не сыграть с очередным мастером спорта по настольному теннису?

Вот ты, блин, злодей! (С восхищением.)

— Штанга, боксерский мешок и теннисный стол, кстати, у меня в офисе тоже есть.

Подходит официант.

— Два латте с шоколадом...

О, вот сейчас ты уже гораздо мягче пообщался с официантом, чем в начале нашего разговора. (Смех.)

— Ну я же расслабился и тебя уже расслабил.

Не знаю-не знаю. Не уверен, что чувствую себя расслабленным.

— Да ну брось. Смотри. (Вытягивает перед собой руки, с кистями расслабленными, как плети.) Когда я устаю, играя в настольный теннис, то закрываю глаза и секунд 20 делаю такую гимнастику. И все. Время течет медленнее, замедляется скорость полета шарика. Ты же наверняка весь день суетился, массу дел переделал, устал... Закрой глаза, вытяни руки... Чувствуешь, как моя энергия тебя расслабляет?

Ну теперь-то чувствую... (Все смеются.)

Текст опубликован в газете «Деловой Омск» № 23 (177) от 13 июня 2017 года

Самое актуальное в рубрике: Переход наличности со Шкуренко

Больше интересного в жанре: Интервью