Как казачка из Китая вернулась в СССР

В нём будут и путешествия, и приключения, и любовь, и ненависть, и лютая несправедливость, и крепкая вера - столько всего вместила в себя непростая история её семьи.

Совсем немного остаётся Марии Николаевне Тихонюк до 80-летия, а она всё похожа на девочку: маленькая, изящная, с крошечной - золушкиной - ножкой. В Черлаке, где живёт, её называют «китаянка». Она только усмехается:

- По отцу я японка, по матери - русская. А Китай всю жизнь перевернул…

На границе Российской империи

В середине XIX века её предки-казаки по царскому повелению отправились на Дальний Восток, ещё недавно входивший в состав китайской Маньчжурии, укреплять новые рубежи Российской империи. Переселялись с родного приволья на чужие сопки неохотно. Но куда деваться? Казаки - люди служивые! Обосновывались на новом месте тяжело. Мужчины стерегли границу. Бабы и ребятишки обрабатывали землю, вели хозяйство.

- Думали, на несколько лет, а оказалось - на целую жизнь. Мама моя родилась по пути туда, а в Россию вернулась, когда ей было уже 50, - рассказывает Мария Николаевна. - Сама-то я появилась на свет гораздо позже, но она и бабушка мне много чего поведали. Говорили, что перебивались казачьи семьи с воды на квас, выживали как могли, но веру в царя и Отечество не теряли. Бабушка уж шибко хвалила государя за то, что на первую Пасху на чужбине им всем от его имени по куличику раздали. А он-то про них больше и не вспоминал. Особенно - как железную дорогу построили.

За японца сосватал батюшка

Именно Китайско-Восточная железная дорога (КВЖД) и помогла переселенцам развернуться, окрепнуть. Вокруг неё строились станционные здания, жильё, возникали заводы. Одной из первых построили школу. Но ещё раньше - православный храм.

- Служивший в нём батюшка и матушка его и сосватали мою маму, когда ей только-только 18 исполнилось. Приехавший на строительство дороги японец Иноуэ - мой отец - был на 25 лет её старше, но обходительный, грамотный, состоятельный. Мама покорилась. И не прогадала.

Иноуэ увёз молодую жену на север Китая, в город Цицикар, где у него была своя лесопилка. Жили в особняке, раскатывали на извозчике, посещали дорогие рестораны, вели светскую жизнь. Ездили и в Японию.

- Даже радио у них было и фотокамера - страшная роскошь для того времени, - вспоминает Мария Николаевна. - Через семь лет родилась я. А вскоре отец умер, особняк испарился, средств к существованию не стало. Родственники отца поначалу помогали, а потом стали требовать у матери: отдай девочку, ты молодая, родишь ещё. Мать испугалась, что отберут, схватила меня и уехала опять на КВЖД, в город Хайлар, где было много наших казаков, которые сбежали туда из советской России от раскулачивания.

Схватил «сладенькое» - и в клочья…

Хайлар тогда уже был под японской оккупацией.

- Брат мой двоюродный, он много меня старше, хотел перейти границу на советскую сторону, так мать его, тётю Марфу, обвинили в пособничестве за то, что сыну в дорогу сухарей насушила. Японцы заливали ей в рот воду, клали на ноги доску и прыгали на ней впятером. Ноги отбили так, что она потом всю жизнь ползком передвигалась. И всё время выла - то ли от физической боли, то ли от душевной. Говорят, целыми семьями народ вырезали. Звери!

О том, как шла Великая Отечественная война, «русские китайцы» толком не знали - вестей с Родины практически не поступало.

Подробности дошли до них уже потом, когда, одолев Гитлера, советские войска взялись за их союзников японцев.

- Наши их быстро усмирили, хотя готовились те тщательно, - вспоминает Мария Николаевна. - Строили оборонительные укрепления, склады с боеприпасами и продуктами. Когда отступали, подорвали всё, чтобы русским не досталось. А ещё наложили везде тротиловых шашек. Они на вид - как мыло. Сколько же простого люда на них подорвалось! А ещё какая-то взрывчатка была на сахар похожая. На моих глазах соседский мальчишка лет семи схватил «сладенькое» - и в клочья…

«Хоть и боялись, а всё равно тосковали»

- После освобождения в Хайларе открыли русскоязычную школу, я там семь классов окончила. Главные науки для девочек - шитьё, вышивка, кулинария, три языка, музыка. Китайского не преподавали, я его и не знала никогда, разве что выругаться и могу, - улыбается Мария Николаевна. - Был у нас свой клуб, в который иногда и китайские парни захаживали посмотреть, как мы танцуем. Но женихов мы выбирали из своих, из русских. Я увлеклась шитьём: с 15-ти лет мастерила платья, к ним - туфельки, сумочки. Мать снова вышла замуж. Отчим, он по матери русский, а по отцу - китаец, пилил лес, токарил, слесарил, заготавливал рыбу, ходил по тайге охотником-промысловиком: добывал куницу, белку в глаз бил. Жизнь, пусть и трудно, но как-то налаживалась.

Во второй половине 1950-х годов советское правительство разрешило невольным изгнанникам вернуться домой. Но только тем, кто сможет подтвердить свою благонадёжность, что сделать было крайне трудно. Многие решили не рисковать и из страха перед лагерями отправились в Австралию, Палестину, Турцию, на Филиппины, в Бразилию, Боливию, Парагвай, Аргентину.

«Какие медали? И паспортов-то не дали!»

- А мы домой сильно хотели, натерпелись без Родины, - утирает слёзы Мария Николаевна. - С собой разрешили взять только то, что сможем унести. В вагоне для скота, сначала - в китайском, потом - в русском, отправили нас в сторону Казахстана, где как раз в те годы начиналось освоение целины. Высадили по дороге, в Черлакском районе Омской области. Стали поднимать совхоз «Медет».

Здесь и стар и млад работали от зари до зари, невзирая на ветра, морозы, дожди и зной. Многие болели, умирали. При этом покорителями целины «русские китайцы» не считались, они лишь готовили плацдарм для будущих «настоящих целинников-комсомольцев». Медали? Какие там медали! Даже паспортов так и не выдали, хотя со временем и разрешили уехать.

- А куда уедешь без документов?! Остались… - говорит Мария Николаевна. - Отчима приняли в совхоз - рабочие руки сильно нужны были. Да не просто рабочие. Мастеровые! Ему что крышу покрыть, что ведро из жести согнуть - всё было по силам. Недаром две крови в нём слились. Не очень грамотный, но терпеливый и выносливый, как китаец. А землю, охоту, рыбалку любил, как русский. Всеми сельскими специальностями владел. На комбайне в уборочную такие результаты показывал, что директор совхоза его к ордену Ленина представлял. Только не дали высокой награды китайскому подданному. А он никак не мог избавиться от китайского гражданства. Без малого 20 лет писал в посольство КНР, но всегда получал отказ. А в 1975 году после уборки выпил крепко, начеркал на китайском паспорте матерные слова, высморкался в него и отправил в посольство. Протрезвев, сложил в мешок бельё, сухарей насушил - приготовился в тюрьму идти. И вдруг ему выдали советский паспорт. От радости мама тогда пела, а он на балалайке играл… Они же боялись всю жизнь. Мать от этого страха так и не оправилась. Работала сторожем в свинарнике, хотя могла преподавать в школе литературу, музыку, английский, французский, немецкий языки. Но всё старалась быть незаметной - от греха подальше. Только перчатку кружевную, с молодости сохранённую, в кармане фуфайки всегда носила в носовой платочек завёрнутую, всё к себе прижимала...

Просто Мария

Сама Мария Николаевна почти 30 лет проработала портнихой в местном комбинате бытовых услуг. Здесь, в Черлакском районе, встретила будущего мужа - Николая Ивановича Тихонюка, механизатора-передовика. За 50 совместно прожитых лет вырастили троих сыновей, построили дом.

- А в Китае я с тех пор не была. И не хочу. Вдруг что случится - и не разрешат назад домой вернуться? Страшно жить без Родины… - признаётся она.

Материал был опубликован в газете «Ваш ОРЕОЛ»

Самое актуальное в рубрике: Другие

Больше интересного в жанре: Спецпроекты