«Увел у меня девку из-под носа», - здоровяк Юра грозно уставился на Павла

Там уже пожимали друг другу руки, обнимались и смеялись люди, а его никто не встречал, и Балашов вдруг остро почувствовал свое одиночество. Ему стало не по себе, он постарался побыстрее нырнуть в подземный переход, пробежать сквозь вокзал и вышел на площадь, пытаясь отогнать дурные мысли. В самом деле, с чего бы накатило такое сиротство, если приехал в родной город, где когда-то вырос и где так и живут родители? Ещё полчаса на автобусе - и он увидит маму: отец-то наверняка уже умчался на работу. А мама всегда ему рада, разве нет? Балашов не предупредил о приезде, потому что сам до последней минуты сомневался, сядет в вагон или не сядет. Его раздражала собственная нерешительность, и когда он наконец протянул билет немолодой проводнице, это получилось чересчур резко и даже грубо, так что женщина в форме внимательно посмотрела на нервного пассажира и лишь чуть-чуть покачала головой. За всю дорогу Павел не сказал никому из соседей по купе ни слова, смотрел в окно или тупо листал глянцевый журнал, забытый кем-то на столике.

Шагая от остановки к знакомой пятиэтажке, он заволновался. Предстоял трудный разговор, но не сразу же с порога, хотя мама, конечно, моментально догадается, что у него тяжело на сердце. Надо всё же лицо повеселее сделать. Балашов вздохнул и прорепетировал улыбку.

- Мама, это я, - бодро сказал, услышав из домофона родной голос.

- Павлик?! - ахнула Валентина Петровна. - Да как же...

В прихожей она суетливо попробовала отнять у него сумку и всё поглядывала в глаза: с чем вдруг вот так взял и нагрянул? Но расспрашивать не стала, побежала на кухню.

- Я тебе сейчас быстренько омлетик приготовлю. И котлеты начну жарить. Ну хоть бы позвонил!!!

- Какие котлеты, что ты! Не обед же. И не голодный я, не умираю.

В ванной Павел побрился, ещё раз потренировался выглядеть вполне спокойно.

- Как же я по тебе соскучился, мама, - он потёрся щекой о её голову и сел за стол.

- Помидорки вот, огурчики, наши, дачные, - Валентина Петровна поставила тарелки, налила себе чаю.

- А у тебя, что же, отпуск?

- Отпуск.

- Вы с Лилей вроде на юг собирались, ты говорил по телефону. Не получилось?

- Как папа? - Павел не хотел пока продолжать тему.

- Сам увидишь, - Валентина Петровна улыбнулась. - Если увидишь. У них там на завод какой-то важный заказ поступил, так ночевать в цехе готов. Возмущается, что нельзя.

- Да он же всегда такой был, ещё бы ценили... - он поднял глаза на мать. - Из моих кого-нибудь встречаешь?

- А ты ни с кем и не общаешься? Вроде такой дружный класс был. Серёжку иногда вижу. Солидный такой стал, в костюме, с женой под ручку, здоровается, о тебе спрашивает.

- Мам, я что-то плохо спал в вагоне. Мне бы прилечь часика на два, если ты не против.

- Против? Да Бог с тобой, Павлик?! Постелю сейчас на диване в твоей комнате, - она встала, но как-то неохотно, будто разговор прервался на самом интересном месте: внезапный приезд сына встревожил не на шутку, хоть она это и не показала.

- Нет-нет, стелить не надо. Я так, под пледом, прилягу, ладно?

- Ладно, - Валентина Петровна удивилась, но послушно принесла подушку и клетчатый плед. - Лёг бы по-человечески...

Павел переоделся в лёгкий спортивный костюм и с облегчением завалился на диван, закутался, отвернулся к стене. Так и не смог сказать... Может, пока и не стоит. Значит, Серёжка солидный стал. Лучший друг когда-то был. А потом всё сломалось. Не само, конечно. Никто и не ожидал, что так сложится. Но сложилось - и ничего поделать было нельзя. Или можно? Балашов уже до чёртиков устал от истерзавших его мыслей, закрыл глаза, представил, что сидит на берегу и смотрит без отрыва на плавно текущую реку. Обычно это помогало ему уснуть. Но сейчас не помогло. И снова перед ним начала разматываться жизнь - назад на пятнадцать лет, и он снова попытался оправдать себя. Да, третьей в их компании с Серёгой была Нина Барсова, тоненькая, светленькая и очень серьёзная. Они считались лучшими математиками в классе и после уроков нередко собирались у кого-нибудь из них, чтобы вместе порешать задачи из вузовских учебников. Увлекались так, что не замечали времени. Чаще всего «сходки» происходили у Павла. У Нины ворчала бабушка, у Серёжки родился маленький брат, а у Балашовых было спокойно. Валентина Петровна хлопотала по хозяйству и только радовалась, что ребята занимаются делом, подавала чай с печеньем и тихо сидела с вязаньем в соседней комнате.

- Славная девочка эта Нина, - сказала однажды сыну. - Умница. И, видно, строгая. Вы перед ней, как два щенка.

- Мама! - покраснел Павел. - Мы просто любим математику. Ну да, она иногда соображает быстрее...

- Вот я и говорю, - Валентина Петровна взъерошила ему чуб.

Наверняка заметила, что Павлик волнуется, когда Нина входит в квартиру, и взгляд у него не совсем «математический». И Серёжа за ней ухаживает. Не поссорятся ли дружки? Не поссорились. Так, всей троицей, поступили на один факультет университета и даже попали в одну группу. Серёжка, правда, откололся, завёл новых друзей, но они не огорчились. Им нравилось быть вдвоём, гулять после лекций, говорить обо всём на свете, забредать в кафешки. Нина по-прежнему частенько заходила к Балашовым. У неё вдруг нашлись общие темы и с Валентиной Петровной, и Павел иногда сердился, слушая, как они, будто две подружки, оживлённо болтают и смеются на кухне. Но потом оттаивал, когда оказывалось, что попутно в духовке «созрел» пирог с яблоками. Это была любовь? Балашов, спустя пятнадцать лет, мог, конечно, ответить утвердительно. Да, он тогда жизни без Нины не мыслил. И Нина без него, видимо, тоже. Но они не говорили об этом. Скорее всего, понимали, что сейчас жениться рано. Надо закончить учёбу, подумать об отдельном жилье. У Барсовых Нина делила комнату с бабушкой, у Балашовых и можно бы, только всё равно тесновато, к тому же хотелось быть наедине со своим счастьем.

После четвёртого курса Павел один поехал на алтайскую турбазу, хотя собирались вместе, но Нина осталась дома: бабуля совсем слегла, а родители пропадали на работе. Ну да, он был потрясён красотой почти первозданной природы, мощью гор и... девушкой Лилией с Урала. Энергичная, спортивная, громкоголосая Лилечка - так её все почему-то с самого начала называли - была просто неотразима. Рыжие пышные волосы вились по ветру, когда они, устало отпыхиваясь, стояли на с трудом взятой вершине, а Лилечка восторженно кричала:

- Ура, ребята! В следующий раз вон туда полезем! - и указывала на самую высокую горищу.

- С тобой - да! - посмеивался проводник. - А эти почти все дохляки...

Лилечка оглядела обиженно притихшую группу и сказала, кивнув на Павла:

- Ещё его прихватим. Он вроде ничего.

Вечером на дискотеке она пригласила Балашова на танго без всякого смущения, потом они до отбоя танцевали только друг с другом. «Ну и что? - спрашивал он себя. - Ну, компанейская девчонка, и всё». А Лилечка считала иначе. Она вроде как присвоила симпатичного парня и везде придерживала его рядом. Однажды она припоздала на завтрак, Павел сидел за столиком, поджидая, один. И тут на соседний стул с грохотом опустился высокий плотный Юра, кажется, откуда-то из Восточной Сибири, и с явной угрозой спросил:

- Ты чего к ней привязался, а? Добром прошу пока: отвали!

- Ты о чём? Мы просто подружились, - Балашов не хотел никаких конфликтов.

- Ага, подружились... - ехидно сказал здоровяк и поиграл мускулами на руках. - Увёл у меня девку из-под носа...

- Бедненький ты мой, - раздался за их спинами голос Лилечки. - Иди и поплачь, легче станет. А про «девку» забудь, понял?

Она и поцеловала его первой, едва не силой утянув за руку с очередной дискотеки. Бродили по сосновому лесу за корпусами, он рассказывал что-то, как ему казалось, очень смешное из студенческой жизни. Лилечка внезапно остановилась, и Павел, оборвав себя на полуслове, повернулся к ней: мол, что случилось? Лилечка как-то дерзко усмехнулась, тряхнула головой и нарочито жалобно воскликнула:

- Да сколько можно-то?!

- Что... - он не успел договорить, потому что она шагнула ближе, обняла и едва не прикипела к его губам.

Павел ошеломлённо и неуверенно положил руки ей на плечи, голова пошла кругом, он робко ответил ей, не зная, что делать.

- Как ты мне нравишься, - сказала Лилечка после. - Такой прямо невинный мальчик. У тебя невеста-то есть?

И он, уже презирая себя за малодушие, помотал головой – так сильно хотелось немедленно повторить этот поцелуй.

- Вот и прекрасно, - Лилечка выжидательно посмотрела, и Павел, как заколдованный, уже сам потянулся к ней.

Балашов приехал домой лишь для того, чтобы собрать вещи и рвануть на Урал. С Ниной он даже не встретился и не попрощался. Не хватило мужества. Валентина Петровна плакала, отец помрачнел, но ничто и никто не остановил бы его. Даже университет, который он бросил. Был ли счастлив с Лилечкой? Да. Но всё кончилось. На сей раз её увели у него... И вернуть он не сумел, как ни упрашивал, ни унижался.

Уже вечером Павел рассказал матери, почему приехал и почему навсегда. Валентина Петровна горько задумалась, сказала:

- Родили бы ребёночка, может, и по-другому всё вышло бы.

- Не смогли. Она лечилась, но... А как... Нина поживает?

- А что Нина? - Валентина Петровна посуровела. - Знаю, что вышла замуж, двое деток у неё, всё хорошо. Звонила мне как-то. Она ведь до сих пор тебя любит. Но ты - слышишь? - даже не вздумай её тревожить.

Запрещаю!

Материал опубликован в газете «Ваш ОРЕОЛ» № 39 (924) от 28 сентября 2016 г.

Самое актуальное в рубрике: Так и живём

Больше интересного в жанре: Спецпроекты