Врач из больницы им. Кабанова рассказывает, почему сейчас безопаснее в отделении, куда проник коронавирус, чем в магазинах, в которые омичи ходят без масок

Вы стали одним из тех врачей, которые в течение последних двух недель непрерывно работали. Что было самым сложным, с чем пришлось столкнуться?

— Больница закрылась со всеми пациентами и сотрудниками. На этот момент наше отделение было полным — 40 человек в палатах и четверо в реанимации. Ими, собственно, мы и занимались все это время.

Было физически трудно работать в СИЗах. Перевязывать, удалять дренажи, обрабатывать трахеостомы. Это физически тяжело просто потому, что видимость в средствах защиты значительно ограничена, тактильные ощущения совершенно не те, так как двое перчаток. И потом нам не повезло оказаться на работе в 35-градусную жару – такого мая никто не помнит! Поэтому в частности с хирургическими больными было очень непросто.

А психологически, наверное, сам факт того, что тебе говорят: «Две недели будешь дежурить», тоже доставляет некоторый дискомфорт (смеется). Но в первый день все это уже пережили, смирились и работали.

Ваша специализация — торакальная хирургия. Изменилась ли как-либо специфика вашей работы в связи с пандемией?

— В больнице я работаю торакальным хирургом, и, конечно, поменялось все. Причем здравоохранение в масштабах всего города. Ковидная нагрузка на стационары города сейчас очень высока, вся остальная медицинская помощь осуществляется по остаточному принципу в тех стационарах, которые еще не перепрофилированы для лечения пациентов с коронавирусом. Неотложные стационары сейчас работают в крайне напряженном режиме.

Наша торакальная служба единственная в городе. И, если раньше мы каждый день принимали больных нон-стоп – с травмами груди, заболеваниями легких и плевры, пищевода и трахеи, то во время карантина неотложка у нас остановилась. Куда все это пациенты поехали, кто им оказывал помощь, мы не знаем. Неотложная торакальная помощь возобновлена в нашем стационаре с 20 мая.

Кроме того, мы обычно оказываем консультативную помощь другим стационарам города и выезжаем к ним. Нам звонят на дежурство и говорят «приезжайте». Это происходило почти каждое дежурство, но в рамках карантина приходилось отвечать: «Извините, мы не можем выехать, у нас оцепление».

Удавалось дистанционно консультировать?

— Да, телефонные консультации мы продолжали осуществлять. Но думаю, что если бы возникла необходимость в специальной хирургии по нашей направленности, то те доктора, которые не попали в карантинную зону, вполне могли бы выехать и оказать эту помощь.

А по прошествии двух недель карантина на каких условиях вас отпускали из больницы?

— Анализы у всех брали сразу в первый день и на десятые сутки. Покинуть учреждение могли только те, у кого было два отрицательных результата.

Боялись заразиться?

— Это такой сложный вопрос. Если соблюдать все меры и правильно пользоваться СИЗами, то риск минимальный. Там безопаснее, чем в продуктовом магазине, где люди ходят без масок.

В некоторых регионах медики жалуются, что на каждого врача не хватает средств защиты — масок, респираторов, комбинезонов и прочего. У вас были такие проблемы?

— Нет, в рамках карантина такой проблемы не было совсем. Как раз накануне, второго числа, больница получила хороший запас СИЗов. По требованию мы получали все необходимое – и средний, и младший персонал тоже. Даже санитарок и буфетчиц всем обеспечили. Не было такого, чтобы человек работал незащищенным.

Как проходил ваш рабочий день в эти две недели? Опишите, например, первый или последний день карантина.

— И первый, и второй – они все как день сурка проходили, примерно по одной схеме (смеется).

Вот вы проснулись утром, а что дальше?

— Просыпаемся в больнице, если удалось поспать, конечно. Потом проверяем нашу группу в WhatsApp, она была создана в первый день для всего персонала, что находился на карантине. Оба наших замглавврача тоже были – начмед по хирургии с нами весь карантин провел, а первый зам приезжал рано утром и поздно вечером уезжал. В этой группе мы каждый день получали всю свежую вводную информацию – какая обстановка сегодня, какие задачи, когда будет обход, когда приедут новые СИЗы или когда у нас и наших пациентов будут брать мазки.

А затем работали в стандартном режиме: обход реанимации в 8 утра, обход в отделении, перевязки. Необходимость в операциях практически отпала – у нас, в торакальной хирургии, плановые операции приостановили, поэтому осталась только экстренные случаи. Трахеостому в реанимации поставить и так далее.

Другие отделения, скажем, травматология, даже в условиях карантина продолжили оперировать. Некоторые больные лежали на протезирование, на пластику костных дефектов, и их оперировали. Мы этого делать не стали, потому что наши пациенты немного отличаются, есть проблемы с выхаживанием и дополнительная нагрузка на реанимацию была бы лишней. Поэтому мы отказались от операций.

На каждом обходе мы долго и обстоятельно беседовали с пациентами. Потому что люди испытывали дефицит информации, хотели домой. Некоторые пациенты по разным обстоятельствам требовали, чтобы их отпустили домой. И, поскольку коронавирусная инфекция не относится к ряду особо опасных, то принудительного лечения мы осуществлять не можем. Поэтому, в некоторых случаях, решение по которым каждый раз принималось индивидуально, по согласованию с администрацией больницы с обязательным уведомлением регионального минздрава, оформляли для пациентов отказ. При этом они подписывали согласие на самоизоляцию в домашних условиях, эта информация сразу передавалась в Роспотребнадзор. На имя тех людей, которые ушли из больницы, выписывалось постановление. И уже дома за их состоянием здоровья и соблюдением карантинных мер осуществлялся каждодневный контроль: участковый врач, представитель Роспотребнадзора, участковый полицейский – все они проверяли, чтобы никто ничего не нарушал, у пациентов на дому проводилась ежедневная термометрия, брались повторные мазки.

То есть тайком и самовольно никто не пытался сбежать из больницы?

— Все конфликтные ситуации удавалось погасить, поэтому до такого не доходило. Люди покидали больницу на вполне законных основаниях – в окна никто не прыгал и не убегал.

Фото: Сергей Черненко

А как вы оцениваете психологическое состояние пациентов? Насколько им было тяжело взаперти, без посещений родных?

— Некоторые из пациентов, конечно, сильно пострадали психологически. Вот, например, человек поступил в стационар, получил курс лечения и готов был выписываться. У него уже все хорошо, он сдал анализы и его дома ждут родственники, а тут вдруг рассказывают, что еще две недели придется подождать. Таким людям, конечно, пришлось нелегко. Но не было никаких истерик, люди погрустили, вошли в положение и спокойно выдержали весь этот карантинный срок. У них тоже брались мазки, ежедневно проводилась термометрия. И персонал, и пациенты – все по два-три раза в день измеряли температуру.

И если вдруг у кого-то, у кого нет видимых причин для лихорадки, термометр показывал высокий результат, то больной сразу отправлялся на компьютерную томографию. У нас в больнице все это время рентген-служба работала в круглосуточном режиме, потому что осталось много больных и персонала. Всех приходилось пропускать через компьютерную томографию, чтобы не пропустить развитие осложнений на фоне пневмонии. У некоторых, к сожалению, такие изменения были выявлены.

В московских больницах врачи некоторые врачи прикрепляют к спецодежде свои фотографии с улыбками или хотя бы пишут свои имена. Делают это для поддержки пациентов, чтобы те воспринимали медперсонал, облаченный в «скафандры», более человечно и комфортно. В вашей больнице было замечено нечто подобное?

— Мы писали маркерами имена. Бейджик не приклеишь к СИЗам, а маркерами писали. «Медбрат Артем», например. А у меня, как у футболиста, во всю спину была фамилия, сестры написали. Но фоток не было, не распечатывали и не приклеивали. Просто потому, что в чистой зоне нас и так немного было, мы все познакомились очень быстро, а в грязной любой предмет, приклеенный на костюм будет сразу уничтожен, еще во время первой обработки. А он же многократно обрабатывается, мы практически обливались антисептиками.

Каким образом лечат пациентов с подтвержденным COVID-19?

— Специфической терапии нет. Есть методические рекомендации, подготовленные московским минздравом. Они называются временными, и сейчас мы пользуемся уже шестой их редакцией. Постоянно поступает новая информация, вносятся коррективы, и в зависимости от тяжести состояния больного выбирается схема лечения.

Если больной инфицирован ковидом, но при этом у него нет пневмонии, лишь легкие катаральные явления (насморк, кашель – прим. «НО»), как при обычной ОРВИ, то специального лечения не требуется. Тут стандартно – «Интерферон» в нос и наблюдение. Если же у пациента пневмония, то подход меняется: назначается антибактериальная терапия. Превентивно в методических рекомендациях прописано применение противомалярийных препаратов, которые себя хорошо показали.

В схему терапии также включены моноклональные антитела, но эти препараты мы у себя не использовали, потому что больница не была перепрофилирована под лечение COVID-19. И мы, выявляя среди пациентов и сотрудников заболевших, в рекордные сроки направляли их в перепрофилированное учреждение. На начало карантина это была только 11 медсанчасть, затем перепрофилировали и больницу на Водниках с КМХЦ. Там им всем уже оказывали специальное лечение.

Хватит ли в Омске на всех пациентов аппаратов ИВЛ до полной победы над коронавирусом?

— Мне сложно сказать, но, если судить по отчетам минздрава, их точно хватит. По собственным наблюдениям могу сказать, что из тех пациентов и сотрудников, которые были выявлены у нас, на ИВЛ не попал никто. Были и пневмонии, и достаточно распространенные процессы в легких, то им не потребовалась респираторная поддержка. Они получали увлажненный кислород, но аппараты оказались им не нужны.

То есть принудительных отключений никому опасаться не стоит?

— Не знаю, как в регионе в целом обстоят дела, но насколько мне представляется, и в 4 медсанчасти, и в десятой, и у нас точно нет дефицита ИВЛ.

Вы лично уже получили какие-либо надбавки за работу с коронавирусом?

— Пока только обещали. Я попал на карантин 4 мая, и май еще не закончился. По разъяснениям правительства, мы все в эти критерии попадаем, поскольку работали непосредственно с пациентами с ковидом. Но могут возникнуть проблемы у административного персонала, например, у заместителя главного врача. Как ему начислять? Вроде бы он тоже входит в красную зону, осматривает пациентов. Я и сам со своим начмедом переводил больных в другие больницы, в СИЗах катали их на исследования. Но начмед не считается медицинским работником, скорее представителем администрации. Поэтому не знаю, как их будут стимулировать.

С нас спросили списки всех больных коронавирусом, которым мы оказали помощь, все фиксировалось. Причем начиная с работы врачебной заканчивая трудом санитарок, которые за пациентом ухаживали. Если судить по примеру других учреждений города, то медики, работающие с больными, уже получили эти деньги.

Еще есть риск профессионального заражения, и в предпоследнем обращении президента было дополнительно сказано о страховых выплатах. Опять же, никто их еще не получил, потому как история свежая.

Сейчас ходит куча конспирологических теорий о том, что что-то замалчивают, кем-то манипулируют. Но мы этого не видим, статистика не врет. Если заболевший выявляется, то каких-то попыток поменять код, поменять диагноз никто не предпринимает. В этом смысле все честно, и мы все надеемся, что сотрудники честно получат свое.

Кстати, о конспирологии. Как вы считаете, первоначальным источником заражения действительно могла стать одна летучая мышь, съеденная одним из жителей Китая? Просто сейчас ведь действительно ходит множество других теорий, одна безумнее другой. Теория про летучую мышь, на ваш взгляд, не выглядит бредовой?

— Начнем с того, что я не вирусолог и не эпидемиолог. Но то, что мне удается читать по этой теме, сомневаться не заставляет. Коронавирусы, похожие очень на тот, с которым мы сейчас столкнулись, циркулируют в природе, периодически появляются их новые штаммы. Например, ближневосточный респираторный синдром из прошлого десятилетия и SARS, который еще называют атипичной пневмонией, это же тоже коронавирусные инфекции. И они совершенно точно произошли от животной популяции, вирус просто в какой-то момент приобрел свойство поражать человека. Поэтому почему нет? Мне кажется, что это вполне правдоподобная версия.

Многие омичи считают, что новый коронавирус не опаснее гриппа. Особенно те, что спокойно гуляют по улицам без масок. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Исключительно благодаря такому отношению наша система здравоохранения теперь практически парализована. Люди не соблюдают никаких условий самоизоляции. Мы видим, что во дворах бегают дети, бабушки сидят на лавочках у подъездов. Я хожу в магазин в маске, и я там один такой – я и продавцы. Паники быть не должно по поводу COVID-19, но должно быть ответственное отношение.

Да, есть определенный процент тяжелых случаев. Некоторые пациенты умирают. Все мы знаем эти группы риска, они были многократно озвучены. Но мы сейчас одномоментно получаем огромное количество заболевших, пусть даже в легкой форме. Эти пациенты тоже требуют внимания, и это колоссальная нагрузка на всю систему здравоохранения.

Если бы люди соблюдали режим, то количество заболевших было бы гораздо меньше. Меньше количество учреждений бы перепрофилировалось под ковид, и с остальной медицинской помощью было бы проще. Люди же как болели, так и болеют другими болячками.

То есть на данный момент самоизоляция действительно самая эффективная мера по недопущению распространения коронавируса?

— Это основной противоэпидемический прием. В борьбе с эпидемиями карантинные меры и разрыв путей передачи – это самый главный способ борьбы. Нельзя рассчитывать на скорое появление препарата. Технологически на это уйдут месяцы или даже годы. Нельзя рассчитывать и на быстрое появление вакцины – ее нельзя сделать просто так за неделю. Есть определенный порядок разработки, она должна пройти кучу испытаний и апробаций перед тем, как будет запущена к использованию. Поэтому сейчас единственный вариант – разорвать пути передачи, мыть руки, носить маски и как можно меньше собираться толпами. К сожалению, я вижу, что в Омске со всем этим не очень хорошо.

Как думаете, как скоро закончится пандемия коронавируса? Лишь когда создадут вакцину или когда число заболевших само по себе постепенно сойдет на нет?

— Опять же, я оговорюсь, что я не эпидемиолог, чтобы об этом рассуждать. Но на самом деле любая эпидемия заканчивается тогда, когда число пациентов, получивших пусть даже нестойкий, но иммунитет, достигает определенной прослойки населения. Это почти как вакцинация – если привито 40% населения, то этому недугу сложнее передаваться от человека к человеку. Мое мнение – неизбежно рано или поздно почти каждый из нас с этим вирусом столкнется и переболеет в легкой форме. Вакцина должна сперва появиться, после чего еще нужно всех привить. Потом получить ответную реакцию, а все это очень долго.

Тогда есть ли смысл омичам повально идти делать тесты на наличие антител?

— Насколько мне известно, на антитела в Омске в данный момент исследует лишь одна федеральная лабораторная сеть. Исследование это платное. Я попытался выяснить у них, какой именно системой они пользуются, потому как чувствительность и специфичность этих систем различна. Некоторые системы показывают крайне низкую чувствительность. А исследование это стоит денег, при этом мы не сможем быть уверены в том, что процент ложно-положительных и ложно-отрицательных результатов там маленький. Скорее всего, он значителен. Но люди, сдав анализ на антитела и получив положительный результат, могут излишне расслабиться, вести себя более рискованно и свободно. А этот результат отнюдь не гарантия того, что на самом деле эти антитела у них есть. С тест-системами сейчас очень сложно, говорить об их безусловном качестве пока не приходится. Поэтому я просто не вижу смысла в тотальном тестировании населения. Это и финансовая нагрузка на людей, и перегруз лабораторий.

А если начать делать тестирование на антитела в государственном масштабе и в наших бюджетных лабораториях, тогда будет сложнее получить результаты анализов тем, кому они действительно нужны. Это избыточная мера, на мой взгляд.

Фото: Сергей Черненко

Самое актуальное в рубрике: Общество

Больше интересного в жанре: Новости