Восьмая глава антивирусного романа «Изолента»: «Жертва»

Краткое содержание предыдущих глав:

Герой романа — Степа, погибший в наше время во время эпидемии вируса, неожиданно пробуждается в будущем. Ученые нового времени восстановили его тело по останкам ДНК, чтобы он смог дожить свою жизнь до биологической старости. Перед Степой встает выбор, где продолжить путь — в новом загадочном мире или же в своем родном прошлом. Он делает выбор и оказывается в мире своего счастливого детства — в 80-х годах советской эпохи. Здесь он неожиданно встречает девушку из прежней жизни — Вику. С ней он и засыпает в ее комнате в коммуналке. Во сне Степа чувствует, что к нему подключилась система тотального знания «Скрипт». Он углубляется в свое подсознание, чтобы с помощью «Скрипта» раскрыть тайну Кода. У Степы появляется сосед — известный советский художник Алексей Урюкин со своей историей возрождения и студентка исторического факультета Света, которая жаждет попасть в другую «Изолированную линию», чтобы сравнить ощущения. Внезапно Степа узнает про необычный случай - один из жителей «Изоленты» самоустранился из системы, не оставив следов. Степа отправляется на поиски.

Глава 8: «Жертва»

Степа так и стоял и смотрел – минуту, две, пять, десять, может быть, даже час. Он не мог отступить – но и сделать шаг вперед тоже не мог. В окне клубились тени, пульсировало тягучая, густая, вязкая – смерть. Да, там, в том окне была смерть – настоящая, искренняя, простая. Не цифровая, с уловкой в виде кэша, не современная с возможностью быть пересобранным по ДНК – а вечная и неумолимая, когда впереди лишь пустота, и ничего, и ничто, и никто.

Смерть вышла в мир «Скрипта» отсюда, проскользнув, как юркий червь – а может быть, всего лишь высунув свое щупальце, осторожно коснувшись, проверив на зуб и убедившись: да, этот мир подходит, да этот мир вкусен, да, я могу здесь столоваться…

Степа тряхнул головой, отгоняя мутное и муторное ощущение. Что за бред? Параллельный мир – это реально, это возможно, это логично. С точки зрения науки это все равно, что соседняя квартира в огромном доме – квартира через стенку, вход в которую через другой подъезд. Там, за стенкой, может жить, кто угодно – такой же, как мы, или не похожий на нас, наш брат, друг или враг, кто-то, с кем так хорошо выпить теплым летним вечером – или кто-то, кто готов перегрызть нам глотку за парковку во дворе… В любом случае, ключевое – «может жить». А смерть – не живет.

Степа перевел взгляд на шкуру. В первую минуту, когда он только подошел сюда, она показалась ему обычной – коровьей или там лошадиной, просто шкурой – сейчас же он с ужасом начал понимать, что она слишком идеальная шкура. Да – старая, да – потрепанная, да – цвета земли, да – на ней видны ростки травы, но… Слишком ровные края, слишком аккуратная потрепанность, слишком нарочитая земля, и ростки… ему кажется, или они расположены в каком-то порядке?

Степа сделал шаг назад – в то время как в голове начала оформляться, пусть пока и смутная, но уже пугающая мысль.

– Воблер, – вслух произнес он. И это слово, такое неуловимо матерное, такое скользкое и твердое, окончательно рассеяло туман в голове.

И он все понял.

Приманка.

Фальшивка.

Дрянь.

Кто-то хотел, чтобы он заглянул в это окно. Может быть, даже сделал шаг через раму. Или хотя бы протянул руку, чтобы кончиками пальцев коснуться клубящихся теней. А может быть – кто знает? – странному нечто, которое создало это окно, заботливо воссоздало и развесило на коряге – какой-то слишком коряжной, чтобы быть такой по-настоящему, а не элементом декорации – шкуру – этому нечто достаточно было, даже того, чтобы Степа задержался здесь? Постоял чуть подольше, повглядывался чуть повнимательнее – и тогда… тогда – что?

Степа сглотнул тягучую, вмиг ставшую горькой слюну. Голова закружилась. «Воблер, воблер, воблер», – издевательски застучало в висках.

Он вдруг вспомнил все. Все, что происходило с ним в эти дни. Все, невероятно странное, что получало совершенно логичное – такое же невероятно логичное объяснение. Все, что было так похоже на нормальность, на реальность – но являлось ли ими на самом деле?

– Во бл…, – прохрипел он.

Ему показалось, что шкура мелко захихикала.

Степа попятился.

А потом побежал.

********

– Глупости, – сказала Вика, когда он сбивчиво попытался объяснить ей, что видел и особенно – то, что понял. – Просто глюк. Обычный глюк в системе, такое может быть.

– А было когда-нибудь? – с надеждой спросил Степан.

Вика пожала плечами.

– То есть не было, – понял он.

Она снова пожала плечами.

– Если чего-то никогда не было, это не значит, что этого не может никогда случиться, – скачала нравоучительно и откусила кусок вафли.

Степа вдруг понял, что еще минуту назад у нее в пальцах не было никакой вафли.

– То есть глюк? – уточнил он, наблюдая за тем, как вафля медленно превращается в печенье «Юбилейное».

– Да, – кивнула Вика. – Могут обновлять данные, может упасть сервер, все, что угодно. Неужели в твое время не было ничего подобного?

Степа поморщился. Отчасти Вика была права – невероятно, опять невероятно права! Сложные структуры непредсказуемы. Какой-то сбой может остаться незамеченным – потому что дефектные кластеры и цепи заменят, подменят собой другие, возьмут на себя их функцию. А какой-то, на первый взгляд незначительный, – уничтожит все, сотрет в порошок, разметает на части. Степа прекрасно помнил и зависающие компьютеры, и ноутбуки, которые в один непрекрасный момент превращались в тыкву, а точнее, в немой и тупой кусок пластика, и Word, который внезапно сворачивался, непринужденно уничтожая работу целого вечера, и флэшки, уходящие в несознанку и требующие форматирования… Но все это было там, в технике, вне Степы – а теперь этот сбой появился в его голове?

– Все нормально, – сказала Вика, видимо, заметив, как побледнело его лицо. – Успокойся. Во-первых, «Скрипт» не затрагивает нейронные связи, поэтому ничего страшного не случится. Во-вторых, если что, у всех, кто к нему подключен, есть страховка.

Степа помолчал, переваривая услышанное.

– Мне вот что интересно, – сказал он, глядя на котлету по-киевски, зажатую в ее пальцах, – Во-первых, откуда ты знаешь все это про нейронные связи? Ты этим специально интересовалась? А во-вторых, страховка «если что» – что именно?

Вика пожала плечами.

– Я просто процитировала тебе рекламный ролик, – ответила она и с аппетитом сожрала котлету. – Успокойся. Ложись спать, за ночь все починят.

********

Ночью Степе не спалось. Он пялился в потолок и прислушивался к своим ощущениям. Ему казалось, что там, в его голове, что-то щелкает, скрежещет и ползает. Словно строчки ущербного кода меняются местами, выпрямляются, выправляются, встают на место.

Степа прошлепал по холодному линолеуму на кухню и долго стоял, пил из носика чайника теплую воду и смотрел в окно. Там бегали тени от листвы, какая-то ветка мерно и настойчиво колотилась в стекло.

В памяти стояло то окно в параллельный мир – и смерть, которая клубилась в его глубине. Смерть, которой избежал Степа – или не избежал? Смерть, которая поджидала его – или не поджидала? Или не его?

Почему журналист Семен оказался именно там, на заброшенном уголке пляжа? Почему подошел к реке и стал смотреть на воду? «Скрипт» уже вскрыл все профайлы и переписки несчастного и установил, что тот не отличался особым романтизмом и любовью к природе и с бОльшим удовольствием покопался бы в любимом мотоцикле. Значит – что-то привлекло его взгляд? Заманило? Заставило встать поудобнее? Но как? В кэше «Скрипта» хранились ошметки последних мыслей Семена, но в них не было никакой зацепки. Словно все, что тот делал в предсмертные минуты, было неосознанно, интуитивно, на уровне подсознания.

Степа поежился. Он уже привык к этому какому-никакому, но утопическому миру. Немного хаотичному, немного безумному – но при этом какому-то спокойному, уверенному в себе, какому-то сытому. И ему не хотелось терять веру в этот мир.

Ок, хорошо. Пусть это будет глюк системы. Перенастройка сервера. Вирус, червь, баг – что там еще? Что-то, что можно понять – и, самое, главное, решить, исправить, наладить.

Но пусть только то нечто, которое сидело в том окне на пустынном берегу, которое клубилось и манило к себе, которое поджидало и выжидало – и которое могло и готово было убивать – пусть оно на самом деле не существует.

В теплой воде появился солоноватый металлический привкус.

Степа последним, глубоким глотком опустошил чайник и поставил его на плиту.

И вдруг вспомнил.

За окном не было никакого дерева. Никогда.

За спиной пахнуло холодом, болотом, мокрой бумагой, гнилыми тряпками. Что-то скользкое погладило Степу по шее, залезло длинными и липким ему в ухо.

– Привет… – прошелестело и жадно причмокнуло.

Все главы романа можно прочесть здесь.

Иллюстрации - Олеся Слуцкая.

Самое актуальное в рубрике: Роман «Изолента»