Ваш Ореол

Россия, Омск, ул. Некрасова, 3, 5 этаж Россия, Омск, ул. Некрасова, 3, 5 этаж Ваш Ореол

15 августа 2020 10.17

«Давай-ка маму уже в богадельню определять»

Из-за видов на квартиру сёстры решили избавиться от родной матери.

«Давай-ка маму уже в богадельню определять»

Лариса Евгеньевна держалась бодрячком до своих 79 лет. Более того, ей и 70-ти никто не давал. Выглядела она прекрасно, одевалась стильно и даже, несмотря на удивлённые и восхищённые взгляды водителей-мужчин, лихо водила автомобиль.

Секрета в таком прекрасном состоянии души и тела Ларисы Евгеньевны не было. Она удачно вышла замуж. Нет, не за богатея какого-нибудь, не за чиновника-вора и не за партийного функционера. Давным-давно, ещё в незапамятные времена она в свои 19 по любви вышла за парня, который был старше её всего на три года. Лариса Евгеньевна училась в автодорожном институте, парень - в политехническом. Познакомились в стройотряде, куда омские студенты записывались не столько из-за романтики, сколько для того, чтобы поправить своё финансовое положение. А ещё точнее, купить себе более-менее приличную обувь и одежду.

Конечно, Лариса Евгеньевна сразу заметила Феодосия, он был симпатичным, дерзким молодым человеком, но, чтобы любовь с первого взгляда, нет. Он был, несмотря на своё впечатляющее имя, ростом невысок и вообще внешне походил на подростка. Сильного, умного, смазливого, но подростка, который был даже ниже Ларисы Евгеньевны ростом.

Первое более-менее серьёзное чувство у девушки появилось после одного происшествия. К девчонкам на уборочную стали приезжать деревенские. Молодые ребята подъезжали на поле на своих дымящих мотоциклах и старались как могли студенток кадрить. Но почему-то никого из девочек их своеобразные ухаживания не впечатлили, и ребята решили поступить по принятому во всей стране - от Калининграда до Сахалина - шаблону. То есть «отпинать городских».

К клубу, где жили студенты, они подъехали ночью на своих трещащих, как адовы колесницы, мотоциклах и числом почти вдвое превосходящим число ребят-студентов. Без предисловий дали в глаз дежурному и приказали тому трубить «рота, подъём». Тот «протрубил» и, естественно, вместе с парнями на улицу высыпала и вся рота женская.

Деревенские стояли под светом мотоциклетных фар и поигрывали велосипедными цепями, которыми, надо полагать, собирались наказывать студентов. Минуты три стояли молча, но потом, давая старт битве, главарь пришельцев (здоровенный парень под два метра, лет под тридцать) произнёс: «Ну что, ссыкло городское, будете своих девок отстаивать?». И не успело оскорбительное слово раствориться в ночном воздухе, как в толпу вооружённых агрессоров первым побежал Феодосий. Каким-то невероятным движением он кулаком врезал главарю в челюсть. Тот, неожиданно для всех, как мешок картошки, свалился навзничь. На Феодосия накинулись всем гуртом и начали молотить кулаками, ногами, цепями… И тогда уже все представители славного омского политехнического института бросились в бой. Притом с неожиданным для них самих криком: «Ур-р-а-а-а!».

Как это ни странно, победили студенты. Во-первых, среди них было много спортсменов - боксёры, борцы, биатлонисты… А во-вторых, деревенские приехали на разборку весьма подогретые самогоном. Но, как бы то ни было, когда они на своих мотоциклах пустились в бегство, естественно с криками «мы ещё вернёмся» и «вам не жить», девочки уже тащили окровавленного и по-честному бессознательного Феодосия в клуб на руках.

Конечно, не одна Лариса Евгеньевна тут же влюбилась в Феодосия. Почти все девочки стали так или иначе оказывать ему явные знаки внимания. Но зато Феодосий полюбил Ларису Евгеньевну раз и навсегда.

Времена тогда были предельно честные. И через полгода влюблённые поженились. Сразу после окончания института Лариса Евгеньевна родила первую девочку - Татьяну, через год вторую - Леночку. Феодосий «трубил» на заводе, Лариса Евгеньевна воспитывала детей, после декретного отпуска переучившись и устроившись на «щадящую работу» бухгалтером в садоводство с выходом два раза в неделю.

Всякое было в жизни супругов. Голодали в 90-е. Завод, где работал Феодосий, был «приостановлен», но Феодосий оттуда упрямо не увольнялся. Лариса Евгеньевна шила всю одежду дочерям сама и не гнушалась брать подачки от родни и гуманитарный горох от США. Были и скандалы. Феодосия, как прекрасного специалиста, за немалые по тем временам деньги звали в кооператив по ремонту телевизоров. Он отказался. Лариса Евгеньевна рыдала, говорила, мол, дети с голоду пухнут. Феодосий отрезал: «Я инженер, на хлеб дворником заработаю (и работал на трёх участках одновременно), но с завода не уволюсь, поверь, скоро этот бардак кончится, и кто выдержал - поднимутся до значительных высот».

Лариса Евгеньевна сотни, а то и тысячи раз вспоминала слова мужа. Вспоминала и истово благодарила бога. Когда «бардак» закончился, самых верных своему заводу работников поназначали на высшие должности. В придачу завод был приватизирован, и Феодосий оказался владельцем четырёхпроцентной доли, что даже по тем временам соотносилось как минимум со стоимостью пяти новых трёхкомнатных квартир в Омске. Позже Лариса Евгеньевна неимоверно страдала из-за того, что заставила мужа продать эти доли и купить те самые четыре квартиры - когда владельцами завода стали «москвичи», четыре процента измерялись чуть ли не миллиардом… Но, в принципе, всё и так сложилось неплохо - по квартире досталось и дочерям, и их будущим детям.

После восстановления завода Феодосий стал главным инженером. Генеральным директором был москвич, какой-то ставленник новых хозяев, но он был молод, туп, и на заводе появлялся раз в квартал. Поэтому всю работу и за генерального, и за главного инженера тащил Феодосий. Денег платили столько, что он сразу же заставил Ларису Евгеньевну уволиться даже из садоводства, а для убедительности купил ей шикарный красный «Мерседес» с открытым верхом и передал свою зарплатную карту, на которую два раза в месяц поступали средства общей суммой в четверть миллиона. Лариса Евгеньевна успокоилась и начала заниматься собой.

Всеми днями она ездила по салонам красоты, занималась йогой и другими экзотическими практиками. Четыре раза в год с подружками моталась по заграницам. Помогала дочерям и внукам как могла. Но тут Феодосий неожиданно умер. Вообще неожиданно. Внезапно. Мгновенно. Несмотря на то что Лариса Евгеньевна и его здоровью посвящала массу своего времени и денег. Несмотря на то что приучила его к здоровому образу жизни… Просто однажды утром по пути в ванную, насвистывая весёлый мотивчик, он схватился за сердце и рухнул на дорогой персидский ковёр. Приехавшая через двенадцать минут скорая несколько раз обожгла дефибриллятором Феодосию грудь и констатировала - дальнейшая реанимация невозможна.

Буквально на следующий день слегла и Лариса Евгеньевна. Даже на похороны два здоровых дальних родственника её практически тащили на руках. Она не плакала. Её ужас от потери мужа был до такой степени велик, что она только смотрела пустыми глазами на окружающих, и даже перед тем как Феодосия заколотить в гроб на веки вечные, её пришлось к домовине подвести и сказать: «Прощайтесь».

Вслед за похоронами все болезни разом обрушились на неё. Лариса Евгеньевна не была глупой, она всегда понимала, что в семье была тем человеком, кто позволяет себя любить… Но то, что после ухода мужа она почувствует себя одинокой, брошенной, разрушенной, даже представить себе никогда не могла.

У Ларисы Евгеньевны отказали ноги. Денег оставалось много, и дочери Татьяна с Леночкой устроили её в самую дорогую клинику Омска. Через месяц процедур владелец клиники им сказал: «Это не физиология, это психиатрия, я мог бы и дальше тянуть из вас деньги, но не хочу». Ещё через месяц и в психиатрической клинике города сообщили: мол, нам до неё не достучаться, забирайте.

Лариса Евгеньевна вообще потеряла интерес к жизни и даже перестала вставать в туалет. Профессиональная высокооплачиваемая сиделка затребовала повышения платы в два раза и двух помощников - перекладывать женщину с кровати на кушетку и обратно. Сёстры собрались на совет.

- Я понимаю, - начала Татьяна, - что надо принимать кардинальные меры. И об этом не могла не думать и ты. Маме нужен профессиональный уход в специализированном учреждении. Сама видишь, даже сиделка не справляется - вся квартира провоняла фекалиями. Ещё чуть-чуть, и придётся штукатурку с полами менять - не продадим иначе.

- И что ты предлагаешь? - Лена, как более любимая родителями младшая дочь, побоялась озвучить напрашивающийся вывод.

- Дурой не прикидывайся, - зло ответила Татьяна. - Давай-ка маму уже в богадельню определять, сейчас есть хорошие дома престарелых с уходом за лежачими. Цена вопроса - её пенсия.

Лена молчала.

- Ну что ты ломаешься, - ещё сильнее разозлилась Таня. - Квартиру пилим пополам, а это по два миллиона каждой, да и «Мерседес» себе забирай, знаю, пищишь от него. Маму психиатр сам предлагал невменяемой оформить… Ну?

Лене на самом деле очень нравился красный «Мерседес» с открытым верхом, который стоил миллиона четыре. И она не выдержала.

- Ладно, - сказала Леночка. - Но только давай сначала договор у нотариуса заверим, половина квартиры и машина моя!

Татьяна, удивлённо подняв брови, всё же кивнула.

- И ещё, - добавила младшая любимая дочь. - А можно сделать так, чтобы маму в иногородний дом престарелых устроить? Если она рядом будет, мне совесть покоя не даст.

Татьяна, обалдевшая от этого предложения, только и сказала:

- Да, девочка моя, можно, только я не пойму, в кого мы такими тварями уродились. А ты, сестричка, в наипервокласснейшую…

Самое актуальное в рубрике: Общество

Больше интересного в жанре: Так и живём

Добавьте "Новый Омск" в свои избранные источники

Добавить комментарий