«Да это же оружие страшной разрушительной силы!»

Василий Иванович - мастер на все руки, человек деликатный и тихий. Когда-то он помогал своему папе - таталнтливому изобретателю-самоучке - в сборке невиданной машины, ходившей на ходулях. И они даже засветились в телепрограмме «Это вы можете». Потом Василий Иванович, тогда ещё Вася, с красным дипломом окончил один из старейших омских вузов и попутно в совершенстве овладел английским языком. Просто из интереса. Работал, писал статьи для всяких журналов типа «Изобретатель и рационализатор», всем был нужен, все его любили. Но, надо признать, не понимал, какой толк в семейной жизни. Вася искренне считал, да и теперь считает, что семья - отвлекающий фактор от высоких материй типа изобретательства и рационализаторства.

Когда в стране померк в связи с известными событиями интерес к инженерным наукам, Вася особо не переживал. В руках у него работало то, что раньше не работало, крутилось то, что раньше не крутилось. Эту фразу именно он произнёс раньше того самого киношного «он же Гоша, он же Гога». В неплохом гаражике, оборудованном по последнему слову техники, всё у него и сейчас идёт как надо. И от клиентов отбоя нет. А два года назад он и не помышлял, что может стать индивидуальным предпринимателем.

Дотянуть до пенсии на нормальной работе пригласил его верный приятель, который был не таким дремучим отшельником. Антоша раскинул в своё время мозгами и стал владельцем фирмы, которая занималась производством мебели. Всю аварийно-ремонтную часть поручил он Васе. И тот, сидя в небольшой мастерской, отрабатывал свой хлеб на пятьсот процентов. Он учил молодь, прибивавшуюся на заработки, и точечной сварке, и столярке, и слесарным работам. Ребята по большей части находили новые источники заработка, но на смену им приходили другие, и Василий Иванович обучал их всему, что знает. Предприятие процветало. Антоша понимал, что нужно держать спецов, и не скупился на зарплату. Умер он в одночасье от оторвавшегося тромба. И вскоре после этого печального события начальствовать пришёл новый владелец - его сын, тоже Антон, конечно, знавший всё и всех. Отец понимал, что пока он жив и здоров, надо наследника посвятить во все нюансы производства. И дело шло, и было всё хорошо.

Новый год встретил Василий Иванович в постели. Где-то переохладился, простыл и, как следствие, прострел. Две недели не мог спины разогнуть. Девочка из поликлиники ходила колоть, спасибо ей. Вроде поправился и поехал на работу. Вот у ворот и подстерегал его первый звоночек. Привёз он как всегда косточки Камазику, а Камазика нет, и будочки его нет. Камазик - это любимец всего коллектива, косматый небольшой пёсель. Его полгода назад оставил в конторе водила КамАЗа, подобравший его на трассе.

- Привет, Семёныч. Где Камазик? - Василий Иванович вошёл в будку вахтёра и сразу отметил что-то новое, но пока не мог понять что.

- Илюха к родакам в Азово увёз. И будочку твою тоже.

А Василий Ивнович соорудил Камазику домик - точь-в-точь кабина КамАЗа, все ещё фотографировали.

- Зачем?

Семёныч, всегда смешливый и общительный, только махнул рукой, и тут Василий Иванович понял, что его смутило - под тёплой курткой вместо своебычной тельняшки у Семёныча торчала белая рубашка.

- Уволили его. Скоро и нас всех за Камазиком отправят. Я уже заявление написал.

Василий Иванович задумчиво пошёл через двор к своей мастерской. Переступил порог - а там, как говорится, картина маслом. В закутке за столом, где стоит компьютер, его новый коллега, юный Стас (в белой рубашке!) что-то пишет и тихо ругается.

- Дядя Вася! - увидев наставника, по-мальчишески обрадовался он. - Я только и ждал, когда вы с больничного выйдете. Всё, ухожу сейчас. Как хорошо, что ещё не отдал трудовую!

- Стасик, ты всё-таки поясни, что делаешь. Мне-то ещё работать. И почему в белой рубашке?

- Да потому, что… (многоточия, кстати, здесь и далее заполняйте в меру своей образованности). Вот, позвонили из отдела кадров и вручили под роспись. Новый, говорят пакет трудовых соглашений. Распорядок дня… какой-то и этот... дресс-код и штрафы. Дядя Вася, белая рубашка для всех! Я сперва не поверил. А тут неделю назад суётся в мастерскую какое-то упакованное… и Антон Антонович с ним. А мы с Горкой-дворником реанимируем его снегоуборочную машинку, ведь снега насыпало… «Вы (ни здрасьте ни до свидания) должны на рабочем месте в подобающем виде быть… и за все производимые работы отчитываться - во сколько приступили, во сколько закончили». Вот и отчитываюсь… А бумага с этим… уставом новым, вот она. Это же просто какое-то оружие страшной разрушительной силы!

Василий Иванович повертел в руках распечатку, подумал.

- Стас, ты уж допиши свой отчёт. А потом и правда не задерживайся тут. Сам тебя найду когда-нибудь.

- Спасибо, дядя Вася. Только он ещё приказал всё лишнее из мастерской убрать. Вот это. Отвлекает от работы…

А в уютной мастерской, на самой тёплой стене, у которой стоял древний, но исправный токарный станочек, был приколочен выцветший кумачовый лозунг ещё советских времён «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».

- Я ему говорю, это же Карл Маркс и Фридрих Энгельс написали в «Манифесте коммунистической партии»... И пролетариев этих, и Камазика велел убрать… всё отвлекает.

Тут позвонили по внутреннему телефону из цеха и слёзно попросили Василия Ивановича зайти и быстро, иначе кое-что у них навсегда рухнет к соответственной матери.

Рабочий день был окончен, Василий Иванович пошёл на стоянку и тут вспомнил, что надо бы подвезти Марию Николаевну из бухгалтерии. Жили они по соседству. Просто из-за болезни позабыл как-то. Просигналил как всегда, и Мария Николаевна быстро подошла к машине. Василий Иванович помалкивал, глядя на заснеженную дорогу и дожидаясь подборки свежих новостей. Всегда громогласная и бесцеремонная, Маша выложила:

- Антоша наш вовсе никакой ходит, будто под гипнозом. Принёс чёрт этого как его… улучшателя. Тот обещает, что предприятие за полгода не узнать будет. Всё реорганизует. Охранников наших всех увольняет. Обслуживать вас, говорит, будет частное охранное предприятие, где работают настоящие профессионалы. Экономиста, Зою Павловну, тоже уволил. Теперь там в кабинете такая… - Маша развела руками в красноречивом жесте. - От всех требует полный хронометраж использования рабочего времени, до того довели, что п….ть боимся лишний раз сходить.

- А дресс-код? - улыбнулся Василий Иванович. - Что-то я в цеху никого в белой рубашке не видел.

- Разъяснил нам, что обслуживающий персонал должен отличаться от работяг. И ты обслуживающий, и я. А в цех он ещё ни разу не заходил. Наши работяги его Крокодилом Геной в первый же день прозвали, видать потому пока не суётся. Слушай, вот скажи, мне где эту белую рубашку взять, моего-то размера? Да и с какого перепуга я её покупать должна. Хоть в простыню заворачивайся на рабочем месте.

- Маша, ну ведь кто-то этого эффективного менеджера пригласил? Не сам собой проявился.

- Вася, - зашептала та. - Не я тебе говорю, не ты меня слышишь. Это какой-то хахаль Милочки, жёнушки Антошиной. Доточила его. Ведь ныла и ныла, дескать, ты его только пригласи, вмиг всё оздоровит, и денег будет в сто раз больше. А он, ты знаешь, мужик безвольный. Да ладно. Я-то сама надолго здесь задерживаться не буду. Уже подыскала место, где люди вменяемые. А тут, помяни моё слово, всё развалится. Да, смотри, придёт он к тебе в мастерскую с проверкой, помнит про незаконных пролетариев!

На протяжении двух недель Василий Иванович тщетно пытался поговорить с Антошей. Тот упорно уклонялся от беседы, а если встречались они случайно во дворе, то при нём всегда был упакованный в кожаную куртку с меховой отрочкой, из-под которой была видна белая рубашка с чёрном галстуком, молодой широколицый мужчина, благоухающий немыслимым парфюмом (кстати фигурой своей и лицом действительно чем-то неуловимо схожий с мультяшным персонажем), и что-то с умным видом Антоше вворачивал, проходя мимо Василия Ивановича как мимо пустого места.

Однако про проверку не забыл. Ровно через три недели, в понедельник, Крокодил Гена распахнул утром властной рукой дверь в мастерскую. В совершенно пустом помещении, где не было ни верстака, ни сварочного аппарата, ни компьютера, ни токарного станочка, ни инструментов, ни лозунга о пролетариях, на стене приколота была бумага - распечатка нового устава и распорядка дня. Под бумагой прибита была изящная полочка, на которой скромно возлежали две искусственные гвоздики.

Оказалось, Василий Иванович ещё в пятницу получил расчёт и забрал трудовую. А оборудование это всё было его кровное, привезённое когда-то из дома. Он спокойно вынес все свои вещи, погрузил в «ГАЗель» и убыл в неизвестном направлении. Свои-то знакомые охранники все поувольнялись, а настоящие профессионалы и не думали приступать к работе - договор с ними так никто и не заключил.

Анна Меркулова

Самое актуальное в рубрике: Так и живём

Больше интересного в жанре: Так и живём