Горбачёв и Керенский

С чайной ложечкой - на озеро Байкал

Став в 1989 году народным депутатом СССР, я попытался по мере сил помочь конкретным людям, обращавшимся ко мне на приёмах. Но скоро понял, что ключ к решению большинства проблем лежит в центре. Снова и снова я возвращался к мысли о необходимости реформ и слома старой системы, плодящей все эти людские беды. Я убеждался, что чайной ложечкой озеро Байкал народных проблем не вычерпаешь. Снова и снова я обращал свои упрёки к Горбачёву: почему он медлит, почему топчется на одном месте, где радикальные преобразования? А как я мог подтолкнуть его? Да только написав статью как историк. И тут мне пришла в голову идея: написать критическую статью, в которой сравнить Горбачёва с Керенским. А фигура Керенского тогда благодаря многолетним поливаниям его грязью в советской историографии, художественной литературе и кинематографе была однозначно отрицательной, карикатурной.

Смысл статьи был в построении исторических параллелей. И Горбачёв, и Керенский были сторонниками демократического социализма. И оба они разрывались между двумя центрами сил. Керенский метался между кадетами и большевиками. С буржуазными партиями его роднили демократические принципы, а с большевиками - идеи социализма (только у последних социализм был с диктатурой пролетариата). За цензовыми элементами, то есть за буржуазией была экономика и право, за большевиками - обманутый ими народ и солдаты. И с теми и с другими Керенскому ссориться было не резон. А Горбачёва с консерваторами в КПСС роднили идеи социализма, а с демократами - принципы демократизма. Тоже не хотел ни с кем ссориться. За ортодоксами весь бюрократический аппарат, армия, спецслужбы, за демократами - народ и будущее.

Два путча

Оба сторонника демократического социализма, образно говоря, стояли во время ледохода одной ногой на берегу, а другой - на отплывающей льдине. И им советовали определиться наконец и перенести центр тяжести на одну опору, иначе эти опоры разойдутся, и вождь рухнет бесславно в полынью (что собственно и произошло в обоих случаях). В статье я очень иронично описывал многие непоследовательные шаги Горбачёва, его попытки заигрывать и с теми и с другими и предрекал ему бесславный конец. Не знаю, был ли я здесь первым, были ли ранее меня такие сравнения, которые я и поныне считаю довольно любопытными и поучительными, но в то время я ничего подобного в печати не встречал и потому гордился собой как первооткрыватель интереснейшей исторической параллели. Но самое интересное это то, что я не только сравнил уже произошедшие события, но и продлил эти параллели далее, то есть попытался предсказать на примере Керенского, что, возможно, ожидало Горбачёва. Я взялся в этой статье подробно описывать корниловский мятеж и сделал прозрачные намёки на то, что подобное вполне возможно и в наше время. Получается, я предрёк путч 1991 года и последующее отстранение от власти Горбачёва, как и Керенского. И действительно, так потом и произошло.

Статья для «Огонька»

И вот, написав такую статью в конце 1989 года, я решил отдать её в самый популярный тогда журнал «Огонёк». В декабре, за день до окончания Второго съезда народных депутатов СССР 23 декабря я подошёл к главному редактору журнала тоже народному депутату Виталию Коротичу и показал ему эту статью. Он тут же пробежал глазами первые две страницы, заинтересовался и пообещал уже сегодня вечером прочитать её полностью. Назавтра он сам подошёл ко мне в Кремле и сразу же заговорил на «ты» (у журналистов это принято - быстро сокращать дистанцию в общении). Виталий заявил, что статья ему очень понравилась, более того, он просто «в восторге от неё», это якобы интересная «находка» - провести такую историческую параллель. Далее он сообщил мне, что статью он, безусловно, берёт для публикации в журнале, но январь месяц уже весь «забит», и она выйдет во втором февральском номере. Я был, конечно, рад такому решению и стал терпеливо ждать. Кажется, я почти никому или совсем никому не стал рассказывать о статье - хотел устроить всем сюрприз.

Глаза Горбачёва

Однако в феврале статья не вышла. Не появилась она и в первом мартовском выпуске. А 12 марта 1990 года начался Третий съезд народных депутатов СССР, и я сразу же нашёл Виталия и подступился к нему с вопросами. Вернее, я даже не успел задать ему вопрос. Он сам шёл ко мне навстречу и, увидев моё сердитое лицо, сразу подхватил меня под руку и повлёк куда-то за кулисы, заявив, что он меня тоже ищет и что «надо поговорить». Не соврал, потому что за кулисами нас действительно ждали. Роялем в кустах был Горбачёв. Виталий сказал мне, что он дал прочитать мою статью Михаилу Сергеевичу.

Разговор пошёл на троих. Коротич с жаром стал говорить о статье, о том, насколько блестяще в ней подмечены схожести двух процессов демократизации России, о том, что это ему самому раньше не приходило в голову, а вот, мол, теперь он и сам видит эти параллели… В общем, статья достойная внимания, в ней, безусловно, большая новизна, но… «Ты подумай, Саша (я уже Саша?!), кто воспользуется этим чрезвычайно удачным сравнением. Кто возьмёт эту идею на вооружение? Конечно же, прежде всего консерваторы в ЦК. Они сами никогда до подобного не додумаются. А ты их вооружишь. Они будут только рады и с готовностью подхватят эту идею. Сравнить Михаила Сергеевича, которого они и без того везде шельмуют, с Керенским, с этим карикатурным персонажем, да это же для них настоящий подарок!» Горбачёв молчал и неприязненно смотрел на меня в упор. Это была наша третья встреча и третий разговор. Кстати, когда вот так с ним близко стоишь, товидишь, что глаза у него совсем не такие добрые-добрые, как у дедушки Ленина. Это я так сам раньше думал, когда его видел на расстоянии, даже небольшом. А вот когда стоишь совсем рядом глаза в глаза, то отлично видишь, какими они могут быть колючими. Помню, что меня это неприятно поразило. А потом я логично прикинул: стать первым секретарём обкома, а потом Генсеком добренькому-добренькому человеку вряд ли бы удалось. Среда там суровая, и сделать партийную карьеру мягкому и добродушному человеку было абсолютно невозможно. Тут нужен и жёсткий стержень, и колючки, на которые я вдруг напоролся глазом.

Как журналист боролся с политиком, а автор - сам с собой

Горбачёв молчал, я тоже, говорил в основном Виталий. Он продолжал развивать свою мысль. «Саша, они же столько фельетонов сейчас накромсают на эту благодатную тему, столько карикатур нарисуют. Нам с тобой это надо? Мы с тобой поджимаем Михаила Сергеевича с одной стороны, реакционеры наступают на него с другой, но у них намного больше реальной силы, чем у нас. Мы-то его не свалим, а они могут. Ты же знаешь расстановку сил в ЦК. Не надо бы пополнять их арсенал и подбрасывать им козыри».

Я стоял, слушал и размышлял. В словах Коротича, конечно, была сермяжная правда. Если честно, то мне очень хотелось блеснуть этой статьёй как автору, первому догадавшемуся провести такие параллели. Это ж слава на весь СССР!!! Но это же были малокалиберные амбиции и честолюбие в чистом виде. А о Родине ты подумал?! Правда, я оправдывал своё упрямство тем, что статья, как задумано, должна была подтолкнуть Горбачёва к более решительным действиям, к большей динамике в реформах. Но вот теперь ты знаешь, что главный герой сам прочитал твою статью, что-то понял. Стало быть, она дошла до адресата и эту свою миссию выполнила. А далее? И тут, наверное, Коротич прав. Заклюют нашего Михаил Сергеевича. А я им ещё и патроны подтаскиваю, получается. Вот и должность Президента СССР он срочно придумал и собрал этот съезд для того, чтобы спешно избраться на этот пост, иначе всегда оставалась опасность того, что его в любой момент могли сковырнуть с поста Генерального секретаря. Всё это было правдой: в ЦК противников горбачёвской перестройки было более половины. Собрать пленум и переизбрать Горбачёва, как Хрущёва, было легко.

Истратив весь запас аргументов, Коротич умолк. Воцарилась долгая пауза. Горбачёв смотрел на меня. Я думал, я колебался. Мы вдвоём стояли столбами, а Коротич как-то весь нервно двигался, переминался. Наконец Виталий, как бы подводя черту под разговором, пошёл с последних козырей: «Саша, давай вот так: если ты будешь настаивать - я напечатаю твою статью в журнале. Решай. Но ты ещё раз подумай!». Кажется, он потом ещё раза три в разных вариантах повторил это же, причём эдак с напором, с вызовом, с нагнетанием в голосе. Вся ответственность перекладывалась на меня. В общем, это была самая настоящая психическая атака. И я сдался, вернее, всё-таки убедил он меня.

Горбачёв коротко кивнул нам и пошёл прочь не прощаясь. А Коротич пожал мне руки, полуобнял, похлопал по плечу, сказал: «Спасибо за понимание». Он был очень доволен исходом беседы и шумно переводил дыхание, показывая, как он устал от нас.

Я думаю, что чисто по-журналистски он и правда ухватился за эту статью. Им же, журналистам, чем громче и оригинальнее материал, тем лучше. А ещё лучше вообще скандальное что-то. И мой опус как раз подходил по всем параметрам для журнала. Но Коротич ведь ещё и политиком был, он сочувствовал и помогал Горбачёву. Поэтому он и показал предварительно мою статью Михаилу Сергеевичу, посоветовался. А тот, разумеется, стал высказывать свои сомнения в целесообразности размещения этого текста в самом популярном журнале. Ведь фигура Керенского, благодаря учебникам истории и советским кинофильмам, воспринималась всеми, даже сторонниками перестройки, однозначно отрицательно. Инерция такого восприятия была ещё чрезвычайно велика. Из-за устоявшихся мифов Керенский оставался, безусловно, негативным персонажем отечественной истории, и никто его тогда не вспоминал как поборника демократии. И у меня в статье, соответственно царящим настроениям и стереотипам, Александр Фёдорович тоже подавался с большой долей иронией. Поэтому любое сравнение с ним, конечно же, не шло на пользу авторитету Горбачёва. И вот те слова, которые мне говорил Коротич, были явно словами самого Михаила Сергеевича. Я легко вычислил автора по стилю фраз. Видимо, именно в этих выражениях Горбачёв убеждал Виталия не публиковать мою статью. А тот потом транслировал эти доводы мне.

Самое актуальное в рубрике: Другие

Больше интересного в жанре: Статьи