«Парус я твой найду над волной морскою...»

Иван Осипович со вкусом пил утренний чаёк с бубликами и покупным малиновым вареньем. Одним глазом он приглядывал за лентой новостей на экране монитора, а другим косил в сторону Жужи, которой никак не сиделось за столом. «Ну вот, зачем припёрлась в такую рань? Опять заботу решила проявить?» - Иван Осипович вздохнул и потянулся за очередным бубликом.

- Говорят, хлеб с утра есть вредно, - Жужа отхлебнула всё-таки глоток чая. - И чай крепкий тоже вредно. Сейчас я разбавлю и тебе, и себе.

- Кто говорит? - угрюмо откликнулся Иван Осипович.

- Да все. Вот по телевизору недавно доктор рассказывал. А в варенье этом, говорят, никакой малины вовсе нет, одна краска и эти… как их… Давай чашку, кипятка налью.

- Разбавляй себе, а мне не надо.

Жужа фыркнула, однако спорить не стала.

- Говорят, вредные излучения от компьютера бывают, а ещё из него за тобой следят, всё знают, что ты делаешь.

- Кто говорит?

- Да все. Вот Галя, соседка моя, говорит.

«Провались твоя Галя, и ты заодно вместе с ней!» Тем временем Жужа отставила чашку и поплыла в комнату с проверкой.

- Говорят, цветок этот дома держать нельзя. Сколько раз говорила: выброси, а то он, говорят, жизненную энергию пьёт.

Иван Осипович начал мыть посуду и воду нарочно открыл посильнее, чтобы не слышать надоедливое жужжание. Но спастись от заботливой родственницы было невозможно.

- Ты зачем так сильно воду открываешь? Говорят, кран быстро сломается. И зачем ты гитару достал? Говорят, в пожилом возрасте это неприлично - на гитаре бренчать.

Жужа надоедала своими советами, топталась по квартире битых полтора часа и вдруг кротко спросила:

- Ваня, ты мне рублей пятьсот не займёшь? До пенсии. Сразу отдам.

- Конечно, вот, возьми, Жанна! - почти взмолился Иван Осипович, проклиная про себя тот день и час, когда сын попросил тётю Жанну помочь, если что, папе.

Иван Осипович вдовеет уже больше пяти лет. Он научился управляться с нехитрым хозяйством, в квартире у него всё блестит, как было при Ниночке. Сын Миша давно уже работает в другой стране. Примерно раз в неделю он выходит на видео-связь, узнаёт о здоровье. А Мариша, доченька, живёт здесь, неподалёку. Мариша не замужем, и ей хочется всегда быть рядом с отцом. Спокойную жизнь Ивана Осиповича нарушают только внезапные набеги свояченицы Жанны. Жужей, или

Жужелицей, Иван Осипович прозвал её за умение давать советы, иногда самые нелепые, зато с таким умным лицом, словно она каждый раз делала научное открытие. Слава богу, щёлкнул замок в двери, и вошла Мариша, нагруженная пакетами, разрумянившаяся от быстрой ходьбы и свежего осеннего воздуха.

- Пап, привет! Всё, дали мне отпуск на две недели. Завтра утром поедем. Ой, здравствуй, тётя Жанночка!

- Опять в деревню эту собрались? Сколько раз говорила: съездите лучше на море куда-нибудь! Все говорят, что надо в Турции отдыхать или на Кипре.

Мариша, подмигнув отцу, поцеловала тётю.

- Да уж знаем! Вот куда папе хочется, туда и поедем! Я на две недели, а он на месяц, до морозов. Потом поеду за ним, привезу.

- Ой, Ванечка! Ты ключи-то мне на это время оставь, а то будут отопление давать, вдруг что случится! Говорят, эти новые батареи всё время рвутся! - Жужа всполошилась и вскинулась так озабоченно, будто уже стояла в эпицентре коммунальной катастрофы.

Возможно, услышь эту просьбу Мариша, Жужа не получила бы никаких ключей, но та шуршала пакетами на кухне. Иван проводил свояченицу, в дверях погладил её по голове и с облегчением услышал, как она затопотала по лестнице.

- Папочка, мороженое хочешь? - Из кухни вышла дочка и подала красивую вазочку с нарезанными фруктами и сливочным лакомством - Иван Осипович был сластёной.

- Вот Жужа не видит, - улыбнулся он.

- Да, досталась бы нам ещё одна лекция. Ты всё собрал?

Каждую осень Иван Осипович ездил на месяц в гости к своему старому другу Геннадию, жившему в небольшой деревеньке. Непроходимый лес начинался почти за самым огородом, зимой в эту глухомань и вовсе было не проехать на обычном транспорте, но в деревне теплилась жизнь, в основном, конечно, из-за детей и внуков стариков, приезжавших сюда иногда большими компаниями и по зимнему времени на каких-то огромных внедорожниках. Геннадия дети давно, хотя и вяло звали переехать к ним в город, но куда там!

- Ну скажи, Иван, кому я хозяйство оставлю? Да только и жив из-за козочек и курочек!

- Да уж, твой зоопарк никому нельзя доверить, - улыбался Иван, видя с каждым приездом каких-то новых потрясающих породистых кур с мохнатыми ногами (мыть их надо было каждый день!), приветствуя родоначальников козлиного стада Маньку и Борьку. Друга Геннадий по традиции встречал скворчащим на сковороде жареным мясом, яичницей и солёными грибами. Вот только с хлебом было туговато, но не так давно соседке Аннушке сын привёз на всякий случай хлебопечку и солидный запас муки. Андрей появлялся у матери не так чтобы часто, но всегда с друзьями - знакомил, так сказать, с экзотикой малой родины. И всегда его приезд совпадал с приездом Ивана Осиповича и Мариши.

Ранним утром, поёживаясь от холодного ветерка, Иван Осипович спустился во двор, где уже прогревалась машина, а Мариша деловито упихивала в багажник сумки. В последний раз оглядев взятое, она вдруг вспомнила о чём-то и рванулась в подъезд.

- Чуть не забыли, папочка! - укладывая на заднее сиденье гитару в чехле, - улыбнулась она. - Ведь голубка за тобой, как всегда.

- Говорят, в моём возрасте неприлично на гитаре бренчать, - изо всех сил стараясь изобразить Жужу, брюзгливо резюмировал Иван Осипович. Дочка расхохоталась.

Великолепная золотая осень царила над окрестностями. Догорали пышные осины, золотом самой высшей пробы отливали лиственницы, в тёмном ельнике, начинавшемся совсем рядом с деревней, было тихо, как в соборе. Целыми днями Мариша и Иван Осипович ходили по сухим просёлкам и домой добирались уже под звёздами. Иван Осипович уверял, что над ними сейчас недалеко от Млечного Пути потихоньку проплывает созвездие Кассиопеи.

- Дочка, на следующий год - дай бог, все живы будем! - привезём с собой хороший телескоп.

Мариша задумчиво кивала. Надо ходить с отцом как можно больше, ведь зима не за горами, а она запрёт стариков по квартирам - никто для них не расчистит в этом городе тротуары. Пока Геннадий делал поверку своему хозяйству, она готовила ужин, накрывала на стол и тут же исчезала, иногда до утра. Иван Осипович о многом догадывался, но не такой он был мужик, чтобы колыхаться и расспрашивать взрослую женщину о том, с кем она проводит очередной отпуск.

Накануне отъезда Мариши, который, как ни странно, совпал с отъездом Андрея, все собрались в доме у Аннушки. Шумное застолье было в самом разгаре, когда хозяйка потянулась за аккордеоном:

- Иван, ну где же гитара? Ниночка всегда про голубку пела.

Мариша выскочила за дверь. Через несколько минут она приволокла инструмент. Раздались первые аккорды, и слаженное пение заполнило комнату.

- Когда из родной Гаваны

уплыл я вдаль,

Лишь ты угадать сумела

мою печаль,

Заря золотила ясных небес края,

И ты мне шепнула тихо:

«Любовь моя!»

В обратную дорогу Мариша уезжала, нагруженная вкусностями. Аннушку и Геннадия остановить было невозможно. Андрей с друзьями ехал позади и часто сигналил - очевидно, не совсем ещё пришёл в себя. Возле города, правда, свернул на обочину и уступил место за рулём приятелю, который был трезв как стёклышко. Мариша тоже притормозила и помахала рукой. Но Андрей уже сердито отвернулся - не пристало женатому человеку отвечать на приветствия чужой женщины.

Естественно, надо было занести часть гостинцев к папе. Собрав все котомки, Мариша в несколько приёмов донесла это добро до дверей и повернула ключ в замке.

Уже с порога было видно - в квартире порезвилось стадо свиней. Пол был усеян пустыми пивными банками и упаковками от каких-то молодёжных комбикормов, на стенах и на полу чернели разводы, будто в комнатах поджигали петарды, а кухонные занавески со смешными цыплятами явно использовались не по прямому назначению. Тихое всхлипывание, которое Мариша сначала приняла за текущую из незакрытого крана воду, исходило от тёти Жанны. Она с ведром и тряпкой стояла посреди спальни.

- Ой, Маришенька! - заголосила тётя, и голос её начал набирать обороты, что грозило истерикой.

- Цыц! - совершенно непочтительно вырвалось у Мариши. - Стоп! Был на квартиру налёт? К нам заходил бегемот?

- Какой ещё бегемот? Максимчик ключи у меня выпросил. День рождения, говорит, хочу устроить как взрослый. Ну я пожалела его и дала.

- А что ж внука вы убираться не пригнали?

- Да скрывается он у кого-то из дружков. Еле-еле ключи выцарапала. Он ведь, слушай, у меня почти всю пенсию отбирает, занимаю у Вани на хлеб.

- Тётя Жанна, не слезитесь. Сами вы внука так избаловали. «Максимчик, сю-сю, Максимчик, тю-тю!» Родители-то хоть в курсе?

- Да кому же он нужен, Маришенька! Папаша уж два года глаз не кажет, а доченька моя всё личную жизнь устроить не может, только мужики в голове, у них и пропадает.

Совместными усилиями квартиру удалось привести в первоначальный вид. И через две недели вечером Иван Осипович сидел на кухне и пил чай с бубликами и мёдом. Мариша разбирала вещи и очередную партию гостинцев. «Надо, чтобы папа дотянул до следующей осени, - думала она. - Надо обязательно купить телескоп. Надо быстро заменить дверь в квартире, чтобы этот идиот малолетний сюда не сунулся. Ведь мог же он копии ключей сделать. Господи, как хорошо, что я в последний момент про папину гитару вспомнила, ведь случись с ней что, он бы точно помер, а я бы этого придурка грохнула!»

А Иван Осипович, ни о чём не догадываясь, тихо напевал, глядя на занавески со смешными цыплятами, которые когда-то так любила Ниночка: «О голубка моя, как тебя я люблю! Как ловлю я за рокотом моря дальнюю песнь твою!»

Анна Меркулова

Самое актуальное в рубрике: Так и живём

Больше интересного в жанре: Статьи