Макс ИвАнов, «Торба-на-Круче»: «В армии не понимал, что за «блатата» этот «Границы ключ». Работая над трибьютом «Гражданской обороне», осознал — круто».

Воскресным вечером, 17 февраля, в Омск спустя долгие четыре года приехал фронмент «Торбы-на-Круче». Впрочем, слушатели, что обнимали поэта, музыканта и исполнителя после концерта, называли разные цифры. Кто-то уверял, что ждал Макса шесть лет, кто-то — все десять.

Макс ИвАнов прибыл с акустическим концертом: презентовал проект «ИвАново детство», затем вспомнил и нетленочки «Торбы». Перед тем как подняться на сцену, музыкант дал интервью «Классу».

Максим, вы сегодня приехали к нам с программой, которую Омск еще не видел. «Иваново детство» — это исключительно дань фамилии или все-таки стоит вспомнить о Тарковском?

— Я собрал воедино все внутренние движения, переживания и пришел к выводу, что именно под таким названием будет совершенно логично делать мой проект.

Но стоит ли делать отсылку к тому самому мальчику Ване. Война, сны…

— Тема войны в творчестве у меня присутствует так или иначе. Даже в первом альбоме есть песня «Бомбардировщики», например. Так что пересечения есть, и эта аллегория уместна.

Максим, моя фамилия ИванОва. А ваша фамилия изначально звучала с ударением на первый слог?

— В школе говорили ИванОв к доске. А ударение сменилось позже. В училище преподаватели начали в шутку меня так называть, ну и так делее. Покатилось. Когда в Питере я учился в консерватории, и рок-группа «Торба-на-Круче» стала выступать, нужно было придумать что-то оригинальное для старта. Все склонились к тому, что ивАнов, с выделенной буквой «А», будет творческим псевдонимом. Так и закрепилось.

«Иваново детство» — крудфандинг. И, насколько я понимаю, был такой опыт и с проектом «Торба-на-Круче».

— Впервые к системе я прибегнул для записи последнего альбома «Торбы-на-Круче», который называется «Части света».

Это для вас приятная история, некоторое подспорье?

— Это объективно правильный, нормальный выход из ситуации. Песню, две, сингл возможно выпустить самостоятельно. Но мало у кого из непродюсируемых групп, команд, музыкантов, исполнителей, авторов есть средства на запись такого большого полотна, как альбом. Должно быть множество студийных часов, которые стоят недешево, затем само издание. Короче… это затратно. Краудфандинг помогает сразу определить, насколько эта работа нужна поклонникам. Нет, не люблю это слово — слушателям. Но и плюс, это настолько прозрачно и честно: люди доверяют, покупают альбом за год до его выхода и все, на мой взгляд, остаются довольны.

Неудивительно, при условии, что акционеры влияют на то, какие композиции войдут в первый альбом…

— Это моя фишка. Многие годы играю акустические концерты, где песни для первого отделения выбираю сам, во втором отделении же начинаю общаться с публикой, уточнять, есть ли какие-то пожелания, за которыми и следую. Поэтому я счел уместным и в этом краудфандинге поступить подобным образом. На половину песен из альбома я устроил голосование среди акционеров. Каждый имел возможность поучаствовать, и композиции, которые набрали наибольшее количество голосов, стали частью проекта.

Не было ли внутреннего противоречия между субъективно успешными песнями и композициями, за которые публика проголосовала рублем?

— Голосуют самые преданные слушатели. Я бы даже не употреблял здесь слово «рублем». Смотрите, в лонг-лист, который стал результатом такого голосования, вошли 80 песен! Эти песни я не исполняю с группой, только на акустических концертах. То есть голосуют те люди, которые близко знакомы с моим творчеством. И эти люди обозначили мне поле для деятельности на пять альбомов вперед. Я очень им благодарен.

Вы считаете себя андеграундом?

— Ну, конечно, раз мы не продюсируемы, не ротируемы центральными каналами, мы автоматически становимся андеграундом.

Не становится ли весь русский рок адеграундом?

— Понятие «рок» вообще очень символическое сегодня. Идет серьезное смешение стилей. И все исполнители, которые идут сейчас первым эшелоном, балансируют на грани рока, мэйнстрима, поп-музыки и так далее. Все нормально. Это веяние времени.

Хороним ли мы сегодня русский рок? Медленно и уныло.

— Может, кто-то этим и знанимается. Люди разные, увлечения разные. Но нет, я не хороню.

Все исполнители, которые идут сейчас первым эшелоном, балансируют на грани рока, мэйнстрима, поп-музыки

Максим, двадцать лет…

— Мама моя… да!

Двадцать лет в этом году будет «Торбе-на-Круче». Страшные цифры какие. Что-то планируется к этой дате?

— Это будет новый краудфандинг для группы и юбилейный альбом.

А 20 лет назад вы ведь и в переходах играли...

— ...на альте, я же альтист по образованию, зарабатывал на жизнь во времена учебы в консерватории. И в питерских, и в московсикх переходах.

И никогда не исполняли...мм… «Кино» в переходах?

— Еще в Кирове было, вот это да-а. Но не в переходах, мы выходили на пешеходные улицы и играли. Но это было на уровне юношеского, мальчишеского прикола.

Желание вновь выйти на улицы, спуститься в переходы есть? Борис Гребенщиков в Омске задал такой хулиганский тон. Затем «Порнофильмы» в беседе с «Классом» выразили вполне себе согласие. Поскольку многие музыкальные веяния сейчас и оборачиваются тем самым андеграундом, то, вероятно, люди таким образом и кидают обществу «провокацию». Каково ваше отношение к подобным шалостям?

— Как к некоторой акции — с радостью. Я за любой веселый кипиш, который соответствует настроению.

Насколько мне известно, на семилетие «Торбы» вы выпускали книгу. Поправьте меня, если ошибаюсь.

— У меня была серия сказок, о которой было известно моим друзьям. И они в качестве подарка выпустили маленькие книжечки «Торба со сказками».

К 20-летию думаете вновь перо расчехлить?

— Нет, не думаю. Мне некогда совершенно этим заниматься. У меня маленький сын, которому чуть более полутора лет, все время свободное уходит ему, и это прекрасно.

В таком случае от сказок — к детям. Свое творчество зачитываете?

— Дочь слушает мои сказки, а сыну пока рано. У меня же сказки такие... замороченные. Герои странные. Ему пока это рановато.

Как ваша старшая дочь выстраивает коммуникацию с вашим творчеством?

— У нее все есть в телефоне, в плеере. Среди всего прочего она слушает и папу.

И говорит: «Папа, классно»?

— Говорит: «Папа, у меня пока вот этого еще нет. Закачай мне, пожалуйста. Я ей не записывал такие груженые треки, а она сама находит, слушает и просит: «Хочу, хочу». У нее свой путь идет становления и осознания того, что я написал.

 У меня же сказки такие... замороченные. Герои странные.

Вы бы ратовали за то, чтобы дочь стала музыкантом и пошла по вашим стопам?

— Конечно, она уже этим занимается. Фа-но, хор.

Как правило, артисты говорят обратное: я бы защитил, укрыл ребенка от мира шоу-бизнеса.

— Я не хочу заставлять. Через силу, через палку — нет. Но музыкалку должна окончить, здесь приходится «подправлять», так сказать. А дальше должна сама выбирать. «Ты идешь только по этому конкретному пути», — нет, не будет такого. Наоборот.

Максим, был ведь какой-то трибьют к «Гражданской обороне», верно?

— В начале 2000-х.

Какое у вас отношение в принципе к Летову. В Омске вы ведь хоть и давно, но уже были. Бывали ли на могиле музыканта?

— На могиле не был. И вообще, можно сказать, что именно с этого трибьюта я с творчеством Летова и познакомился. До этого мои увлечения музыкальные шли совсем по другом руслу: ленинградский, свердловский клубы и, конечно, западная музыка. Нет, конечно, в армии пели «Границы ключ...», но это был такой хор...мм…

Бессмысленный и беспощадный?

— И беспринципный. Я тогда не очень понимал, что это за «блатата», кто исполнитель. А в 2000-х мы были в контракте с продюсерской петербуржской компанией. Они дали пластинок 15, предложили выбрать песню, которая будет созвучна мне, и записать кавер. Тогда я переслушал очень много, конечно. Понял, что «Гражданская оборона» — это очень круто. Насколько серьезно со словом Летов работает, целый мир в нем бунтующий и протестный.

Должен ли рок бунтовать?

— Мне кажется, да. Это его первозадача: не быть согласным со всем, что происходит, не быть равнодушным. И будоражить людей.

Насколько серьезно со словом Летов работает, целый мир в нем бунтующий и протестный.

Вы сказали, что вам дали брать песню «Гражданской обороны». С «Наутилусом Помпилиусом» была такая же история? Я, скажу честно, очень довольна каверами.

— Да, мы выбирали самостоятельно. Причем, для пластинки песня нужна была одна («Всего лишь быть»), но мы поняли, что для выступлений хотим взять еще и «Золотое пятно». Получилось хорошо, и Слава сам, когда послушал на большом концерте, проникся и благословил к исполнению.

Вы ведь и вместе исполняли «Всего лишь быть». Разовая акция?

— Да, разовая. Кажется, ко дню рождения самого Бутусова. Праздники шли чередой, и на одном из них было придумано вместе спеть.

Максим, и напоследок, вы говорили, что являетесь человеком влюбчивым. С годами это качество трансформировалось?

— Нет. Я каждый день влюбляюсь в свою любимую.

Самое актуальное в рубрике: Культура

Больше интересного в жанре: Интервью