Редакционка. Наталья Коробова: «Я тоже «травила» ученика, вернее, била»

В 19 лет я пришла работать учителем в родную школу. Со старшеклассниками, которые были младше меня всего на три-четыре года, нашла общий язык сразу — благодаря схожим интересам, перемигиваниям и безусловному авторитету моей младшей сестры. Она училась в 10 классе, серьезно занималась спортом и одним своим взглядом могла вколотить в землю столб.

Я не доставала старших детей нравоучениями, не закатывала глаз при виде их спрятанных в рукав сигарет и покрытых лаком ногтей, из-за которых зачем-то так сильно раздражались учителя постарше. У нас было полно веселых историй, которые мы до сих пор со смехом вспоминаем.

Сложнее мне дались 7-е классы. Красуясь друг перед другом, они проверяли крепость нервов «молодой училки». Сейчас я, конечно, понимаю, что злиться на них за это было глупо. Но тогда практически каждый урок у них был для меня стрессом.

Я всегда любила энергичных, шебутных детей, которые не зациклены на учебе, не впадают в истерику, получив двойку, вряд ли открывают дома учебники, но имеют живой ум, отличную память и рефлекторную сообразительность. Тот парень из 7 «б» был как раз таким — живой, с горящими, умными глазами, подвижный и неусидчивый. И он откровенно перебарщивал в своих попытках «загнобить» меня. Вниманием класса мальчик владел лучше, чем я.

Смотреть на его выкрутасы ребятам, конечно, было интереснее, чем слушать мои рассказы про великих гуманистов Европы.

Я долго терпела, пыталась хоть чем-то его заинтересовать, использовала все, чему нас учили на педагогике. Не помогало ничего. Вариант с жалобами родителям, директору, господу богу я не рассматривала — было бы унизительно начинать карьеру учителя с этого стандартного набора.

Однажды мальчик превзошел сам себя и так меня разозлил, что я, полная гнева, подскочила к нему и как следует потрясла за плечи. В его глазах был ужас, в классе — мертвая тишина.

Для понимания: физическую грубость я не переношу ни в каком виде (драки с братом в детстве не в счет). Вряд ли смогу дать пощечину мужчине, подзатыльник ребенку или леща пьяному подростку. Бросание телефона в стену, истеричное битье тарелок или порча чьей-то одежды в припадке ревности — развлечения не из моего репертуара.

Но в той ситуации мной точно руководил не разум. Я видела в семикласснике не ребенка-шалуна, а равнозначного мне по возрасту, упрямству и потенциалу соперника, который, в отличие от меня, мог позволить себе делать все, что взбредет в голову.

Дома со мной приключилась истерика, я в ужасе ждала звонка от директора школы, родителей мальчика и РОНО. Если бы такой случай произошел сейчас, я бы тут же стала героиней пабликов, ютуба и федеральных новостей, Владимир Компанейщиков наверняка рекомендовал бы мне уволиться, а Леонид Полежаев — застрелиться.

Но тогда не произошло ничего. Ничего кроме того, что в классе, который до этого случая стоял на ушах, вдруг установилась комфортная тишина, а взаимопонимание между мной и детьми достигло дзена. В общем, эффект был точь-в-точь такой же, как от «живительной оплеухи», которую известный советский педагог Макаренко однажды влепил своему воспитаннику в детской колонии и только после этого заработал уважение.

«Избитый» мной парень то ли от пережитого стресса, то ли от опасения рецидива стал при случайных встречах со мной чуть ли не бить челом оземь. А спустя много лет его одноклассники признались, что сами готовы были ему «двинуть», потому что им было жалко меня.

Этот случай подтолкнул меня к смене профессии быстрее, чем учительская зарплата в 7 тысяч 483 рубля. Теперь я бью исключительно словом, а не руками. Чего и вам советую.

Самое актуальное в рубрике: Редакционка

Больше интересного в жанре: Спецпроекты