«Сейчас психология, а может, завтра я поеду спасать Байкал и буду экологом» — психолог Ирина Чердынцева в проекте «КакДудь»

В ходе нашего знакомства я узнала, что вы начинали с юриспруденции. Что вызвало интерес и почему выбрали именно эту сферу?

— Начнем с того, что у меня мама юрист. И если отмотать обратно историю, когда мне нужно было поступать, было всего две востребованные профессии: экономисты и юристы — всегда и везде нужные. Я могла вообще пойти, куда угодно, потому что интересов было много. И биология, и психология, и преподаватель математики, русского языка, истории. Но так сложилось, что лет с шести я пыталась помогать маме. Мне было всегда интересно, как она все это делает. Была такая романтика вокруг всего этого и плюс сюда добавились все книжки, которые я прочитала: Конан Дойл, Агата Кристи. Герои в них из маленьких частиц восстанавливали истину и находили преступников, даже если это все замаскировано. Мне было это дико интересно: исследовать тайны и делать их явными. Ну и в тот момент было обостренное чувство справедливости: должно быть зло наказано, по юношеским, романтическим увлечениям.

А как мама отнеслась к тому, что вы сделали такой выбор?

— Как такового отторжения не было, она просто спросила: «Ты хорошо подумала?». Изначально я собиралась пойти в наш университет имени Достоевского и потом быть адвокатом. Мама еще раз предостерегла и сказала о том, что мне придется сталкиваться с болью людей, что это не только романтика выступлений в суде и тому подобное, а это реально слезы, конфликты, споры, которые нужно урегулировать независимо от сферы: семейные, наследственные либо  уголовные.

Обратите внимание на продукцию компании «КРМ Кровля». Переходите по ссылке и получайте больше информации о качественных металлических парапетах на забор.

 В каком ВУЗе учились?

— В конечном итоге в Омской академии МВД. Я поступала в университет имени Достоевского два раза, но в то время как раз зашкаливали его рейтинги, и каждый раз мне не хватало балла. Одного-единственного балла за два года поступления, на третий раз решила, что, может, двери закрыты, и в итоге надела погоны. Пошла конкретно по маминым стопам. Получила специализацию ту же, что и планировала — юрист, но только в сфере уголовного права.

А когда вы получили первое образование, трудно ли было найти работу? С чего начинали?

— Вообще система МВД хороша тем, что в ней есть обязательства по трудоустройству выпускников. Как раньше были целевые направления, то здесь примерно такая же схема. Под выпускника всегда есть место, где он будет работать, просто нужно выбрать, куда ты хочешь пойти. У меня  вопросов не возникало — это следствие. Следователь — и больше никуда!

Сколько лет вы работали следователем?

— Чисто следователем три года, а потом я ушла на бумажную работу. Думала, там будет полегче, потому что уже первый год показал, что, как бы там ни было, это не женское дело. Вся романтика рассыпается на третий месяц, наверное. Действительно там боль, там хамство, там те же самые адвокаты, которые не очень хорошо к тебе относятся, мягко говоря. Вредные потерпевшие и свидетели, потому что они, как ни странно, хотят получить помощь, но не хотят участвовать в той бумажной рутине, которая нужна потом для суда. Они этого не понимают, и для них, естественно, это все сложно. Плюс сам график работы 24/7. Это даже прописано в контракте, что 24 часа мы на службе, поэтому она и считается льготной, потому что можно уйти на пенсию раньше из-за того, что ресурс просто-напросто вырабатывается. И три года отслужив, думала, что бумажная работа будет проще. Ушла в аналитику состояния преступности, где я изучала, что увеличилось, что ушло и так далее. Там наверно год-полтора я проработала, а потом ушла в Академию МВД преподавателем. Вела дисциплину «Уголовные процессы» почти 14 лет.  

Когда вы работали следователем, я поняла, что было морально тяжело, но были моменты, которые нравились?

— Нравилось, когда я работала по уголовным преступлениям: кражи, грабежи, разбои. Потом на два года я ушла в специализацию борьбы с наркотиками. Когда работала там, поняла, что несколько другими средствами надо с этим бороться. По сути это не только про уголовную ответственность, и там практически не было отдачи от людей.

Единственное, был случай, когда девушка была, если можно так сказать, подопечной. Там была на самом деле сложная ситуация. Ее дочь повредила позвоночник, и по врачебной ошибке ей превысили дозу болеутоляющего препарата. И она стала зависимой, потом перешла на наркотики. Когда началась работа со мной, мама спрашивала, как ее можно реабилитировать. Да, возможно, она отсидит после суда, но маме нужно было понять, как жить дальше. Я давала советы.

И через два года мама этой девушки написала письмо на мое имя. Мне его, правда, не передали, вскрыли без меня, мало ли, что там написано. Но я все равно узнала, что мама увезла дочь в Краснодар, где та пришла в себя. В общем, в письме написала о том, что мои советы помогли: поменять место жительства, сферу деятельности и т. д.

А если вернуться в самое начало, мне нравилось, когда люди, которые что-то потеряли в результате кражи, что-то ценное для них, когда это возвращалось, у них появлялась вера в то, что это все возможно! Когда вокруг кричат: «Полиция не работает, и это все зря», «Зачем  туда обращаться, никто тебе не поможет» — эти убеждения не подтверждались. Люди действительно видели, что кто-то что-то делает. Вот это нравилось!

Когда-нибудь приходилось использовать знание закона в личных целях, чтобы его обойти?

— Нет, не приходилось. Когда знаешь, как это делается, как это работает, просто берешь и требуешь от людей поступать по закону. Если хорошо знаешь, там и юлить не надо. Так что таких случаев и не было.

Повлияла ли ваша первая профессия на дальнейшую жизнь? Была ли профессиональная деформация?

— Однозначно, потому что, если бы не заметила эту деформацию, я бы так и продолжала там работать. Поняла, что у меня уходит та мягкость, то доверие к людям, которые были раньше. Я стала жестче, стала закрытой, злой даже по отношению к близким. Речь изменилась, если раньше она была чистая, университетская, культурная, то я заметила, что начал проскакивать мат, причем это даже стало входить в норму.

Отрезвление появилось, когда я попала в свою школьную компанию. Я вдруг поняла, что не могу уже разговаривать, как они. Появилось хамство, перестала замечать на себе взгляды мужчин.

Я поняла, что женщин эта система ломает. Там ведь нет женщин, а есть сотрудники. Женщины только 8 марта: нам подарили цветочек и ушли, а 9 марта ты уже сотрудник, как солдат в строю. И пока ты там, то этого не замечаешь. И это ломает.

Сколько этот период длился, когда начали понимать, что что-то не так?

— Понадобился примерно год, чтобы понять и уйти. Переводы — это всегда сложный процесс, с таких должностей просто так не отпускают. Тем более если учесть, что я была рабочей лошадкой и профессиональным сотрудником, меня тоже не хотели отпускать. Пришлось договариваться через генералов, ходить на личные приемы. Тогда отпустили преподавать в Академию МВД.

Какие эмоции почувствовали, когда поняли, что та жизнь закончилась и началась новая?

— Сначала был страх: справлюсь или нет. Это ведь другая деятельность, где нужно делать самой, а не говорить другим, как это сделать. Но в то же время опыт помогал рассказывать свою дисциплину просто не сухим языком закона, а как может быть на практике. Там была другая атмосфера, общалась с другими культурными людьми. Там не было преступников, хамства, которое прилетало даже от обычных людей. Тогда и началось обратное возвращение в себя. Настало успокоение от непонятной гонки.  

И как вам далась роль преподавателя? 

— Было комфортно до определенного момента. Мне нравилось давать людям знания, заходить в аудиторию, общаться. Это немножко другие ощущения. И где-то всплыло мое желание пойти в педагогический, чтобы преподавать и давать что-то новое, разъяснять информацию. По моим меркам, у меня это получалось неплохо, потому что предмет сложный, не всем нужный по сути, а получалось разложить по полочкам. Хотя студенты одновременно и любили, и боялись меня. Я была строгим преподавателем.

Поддерживаете общение со студентами?

— Хотя основной костяк выпускников и в Омске, но они разбросаны по подразделениям, сложно поддерживать личный контакт. Когда обучались, это не приветствовалось, потому что происходило смешение ролей. А остальные разъехались: в Новосибирск, Томск, Кемерово, северные города.

Некоторые, кто в социальных сетях потом уже после выпуска подружился, иногда пишут и очень удивляются, когда узнают, что я сменила профессию. Конечно, они понимают причину ухода по-хорошему, но удивляются, что я не пошла адвокатом, юрисконсультом или еще кем-то из этой сферы.

Вот вы работали в академии почти 14 лет преподавателем, почему вы все-таки решили сменить свою профессию кардинально и уйти в психологию?

— Произошла смена приоритетов в министерстве образования, в МВД на бумажную работу. Я перестала работать с людьми, заходить в аудиторию. А зарылась какими-то бумажками, программами, методичками. Я поняла, что уже не бумажный «червячок», это не мое. А этого стало только больше, поэтому стало скучно и неинтересно, чисто физически стало тяжело вставать на работу. Я задумалась, если не это, то что тогда. Я с 2008 года начала увлекаться психологией, применяла ее в преподавании, потому что она очень помогала. И как-то внезапно вспомнила, что я хотела поступать на психолога. Просто это были бы либо Питер, либо Москва. Но как-то было страшно в тот период времени уезжать. Плюс мама оставалась здесь с младшим братом и сестрой. Надо было и им помогать, а это проще, если остаться в Омске. И тогда психология была в каком-то зачатке, не особо развито это направление. Это была даже больше психотерапия. А медиком я не особо хотела быть.

И вот, когда я поняла, насколько помогла эта профессия и я сама хочу заниматься этим, решила переквалифицироваться. И пользуясь тем, что есть возможности и денежные, и временные, я получила второе образование. Как раз мне оставалось несколько лет до того, как выйти на пенсию по выслуге лет. А это уже хорошая финансовая стабильность! И поэтому можно было заниматься, чем хочется. Постепенно начала пробовать заниматься психологией со своим тренером, вести занятия под ее наблюдением. Мне важно было попробовать на профессиональном уровне заниматься психологией, чтобы понять: мое это или нет. И мне понравилось! Получила второе образование в РУДН заочно-дистанционно.

Сколько лет уже практикуете психологию?

— Если смотреть без моей предыдущей работы, то, получается, два года. А если прибавить тот переходный период, когда я еще работала в академии и параллельно училась и практиковала, то около семи лет.  

Бывшая профессия сейчас вам помогает?

— Это две жизни. Я ту жизнь вспоминаю, и правда, как прошлую. Как будто бы я где-то там давно жила и тем вот занималась. Абсолютно разные сферы, абсолютно разное окружение. Пригождается только в плане личных связей, когда нужно что-то решить. И то пока не приходилось.

А какие ощущения внутри самой себя сейчас?  

— Две абсолютно разные личности. Там сама система с жесткими правилами, с выстроенной иерархичностью, специфический контакт с окружающими, определенная форма одежды, установленный распорядок дня — все это не подразумевает открытости. И это накладывало отпечаток на меня, на быт. А здесь проявилась другая часть меня, которая нравится мне больше. Она мягкая, спонтанная, веселая и открытая. Я спокойно иду на контакт с людьми, я не боюсь сказать что-то такое, что можно использовать против меня, или рассказать моему начальнику. Здесь я сама по себе! Здесь больше ответственности за себя. И где-то ее даже пришлось выстраивать, потому что там было все решено за тебя. Как сказали, так и делаешь. И раньше я это даже не замечала.

А сейчас все зависит только от меня. Если я что-то не сделаю, то это значит, что я не приведу нового клиента, не заработаю. Сейчас много обучения, что мне очень нравится. Даже чтобы о себе правильно заявить, требуются особые знания и навыки. Моя познающая часть никуда не ушла, а осталась здесь. Я себя ощущаю счастливой!

Бытует мнение, что в психологию приходят, чтобы решить свои проблемы. А вам психология помогает решать личные проблемы?

— В психологию я реально пришла, чтобы решить свои проблемы. Читала книги, потом больше и больше. Потом это превратилось в обучение, как систематизировать эти знания, как отделить настоящую психологию от псевдопсихологии, которой сейчас много на книжных полках. В первое время тренинги, личную терапию я проходила для себя. Поняв, насколько это помогает мне, я решила стать профессиональным психологом.

Но и моя личная терапия продолжается. И сейчас до сих пор, как и в советское время, есть мнение, что если я сама работаю психологом больше 10 лет, то мне личная терапия не нужна. Я такой же человек, который нуждается в помощи. Терапия никуда не исчезает! Проходить ее периодически — это внутренняя ответственность, чтобы проблемы не мешали работе с клиентами. Иначе я буду решать свои неурядицы за счет клиента. Я не буду ему помогать. Сейчас терапии стало меньше, осталась только точечная. Когда появляется какая-то проблема, я чувствую, что срабатывают защитные механизмы, которые закрывают мое внутреннее, тогда я обращаюсь к своему старшему тренеру.

Психология — это ведь постоянный анализ, разбор ситуаций. И вот тут, получается, профессиональная деформация приобретает знак плюса, потому что где-то возникающая проблема тут же подвергается анализу. Это больший уровень осознанности, не скидывать эту проблему на кого-то. Знания психологии помогают справиться быстрее. Психология научила базовым вещам: открытому разговору, и у меня большая потребность в этом, честности, насколько это возможно. Эти две вещи помогают разбираться с личной жизнью. Но это не тотальная слежка за людьми, когда ты бесконечно анализируешь их. Профессия остается профессией.

Как друзья и родственники отреагировали на то, что решили сменить профессию?

— Мама всегда «за». Она тот человек, который за детей. Делайте, что хотите, главное, хорошо подумайте и чтобы от этого стало лучше. Удивились, конечно, почему именно так! Но сейчас даже обращаются с вопросами. В семье признали меня профессиональным психологом. Друзья тоже поддержали. Не поняли на работе, когда я уходила. Мне озвучили все страхи: «Что ты будешь делать на воле», «Что ты будешь делать без стабильной зарплаты», «Да ты же ничего не умеешь больше», «Да там люди злые и другие».

Поняли меня только близкие, с кем я общалась. Учитывая, что в моем окружении многие поменяли профессии, когда уходили с юриспруденции. Кто-то сейчас работает в косметологии, другая делает тортики на заказ, кто-то горные лыжи в Сочи из парней освоил, кто-то поставками зерна занимается. Вокруг есть много понимающих людей, которые ушли и кардинально сменили свою деятельность так же, как и я.

Чувствуете, что нашли в именно этой профессии свое предназначение? И нашли его вообще?

— Очень хороший вопрос, потому что он мучает меня какое-то время. Задавалась вопросом о том, есть ли вообще какое-то предназначение и миссия, которую мы выполняем. Для меня это оказалось напрямую связано со счастьем. Если я испытываю счастье и удовлетворение от того, что я делаю, то понимаю, что это и есть предназначение. Если же взять внешний аспект — миссию, то да, можно сказать, что я нашла себя. Была бы я юристом, врачом или кем-то другим, то все это связано было бы с помощью и спасением. Эта сфера моя, и я могу выбрать, что угодно. Сейчас психология, а может быть, завтра я поеду спасать Байкал и буду экологом. Предназначение — это что-то глобальное, не профессия.

Если бы была возможность отмотать свою жизнь назад, вы бы сразу пришли в психологию? Или все равно прошли этот путь от начала до конца?

— Навряд ли бы я сделала другой выбор в тот момент. Мы всегда делаем определенный выбор в конкретной жизненной ситуации и по-другому поступить, наверное, не могли бы. И это такая небольшая утопия: «А если бы я вернулся назад, я бы сделал по-другому». Навряд ли! Мы на том жизненном пути, на той жизненной точке находились со своим мировоззрением, со своими убеждениями, мыслями и страхами. И этот набор предопределяет тот выбор, который мы делаем. Поэтому я, скорее всего, прошла бы этот же путь.

Если говорить о машине времени и каких-то фантазийных вещах — тоже навряд ли. Весь этот путь дал тот опыт, благодаря которому я стала тем, кем являюсь сейчас со своим пониманием мира. Не было бы тех ошибок, это бы не стало жизненным опытом. Я бы тогда, возможно, не начала свой рост. 

* Материал опубликован в рамках второго тура проекта «Будь как Дудь». Тема тура: «Бывшие». Это полумемуарный формат интервью о людях, которые что-то круто изменили в своей жизни (или же этому способствовали обстоятельства) и сделали некие интересные выводы из этих перемен.

С оценками за первый конкурс (тема — «Омск. Город. Герой») и комментариями жюри можно ознакомиться здесь.

Все материалы проекта можно посмотреть здесь.

Самое актуальное в рубрике: Будь как Дудь

Больше интересного в жанре: Интервью