«Я же не один живу»

По железному уговору, Ева с невских берегов, за восемь лет уверенно и удачно освоенных ею, звонила матери на иртышские по субботам ровно в девять часов вечера. Эмилия Львовна в приятном предвкушении долгого (дочь денег не жалела) разговора заранее готовилась: наливала в большую кружку чая с жёлтым кругляшком лимона, приносила из кухни вазочку с конфетами и устраивалась в кресле у журнального столика, поплотнее прикрыв дверь в соседнюю комнату, где спала уже её мама Зинаида Петровна. Если же у Евы вдруг в этот строгий распорядок врывались некие обстоятельства - нежданные гости или билеты на театральную премьеру, - она немедленно отправляла сообщение о переносе беседы на следующий день.

А тут телефон Эмилии Львовны заиграл мелодию в среду, и она, увидев номер дочери, испугалась так, что пришлось присесть на диван и даже откинуться на спинку. Опасаться было чего: Ева дохаживала седьмой месяц беременности и ждала двух малышей. Неужели... Дрожащей рукой она нажала кнопку, поднесла трубку к уху и хрипловато сказала:

- Алло.

- Мама, привет! У меня всё хорошо. Но... я боюсь, - голос Евы стал тоненько-жалобным. - Мамочка, я очень-очень боюсь, понимаешь?

Эмилия Львовна облегчённо выдохнула и спросила:

- А поконкретнее? Родов боишься? Ты же не в поле на меже, как крестьянки в старину, рожать будешь. Думаю, твой муж позаботится обо всём.

- Нет. Это ладно. Я не первая и не последняя. А вот потом... Мам, как я с двумя младенцами одна справлюсь? - детские нотки исчезли, уступив место деловитым. - Просто не представляю!

- Найдёте няню-помощницу. Станислав не бедный человек, платить есть чем, так что выберете по конкурсу лучшую.

- Мам, это не шуточки. Я почему не утерпела до субботы? У меня - классная идея! Ближе к родам ты переедешь в Питер. Погоди, не возражай! Жить с нами постоянно ты вряд ли захочешь. Продай квартиру в Омске, мы добавим и купим благоустроенный дом в пригороде. Он будет твой. Первый год побудешь со мной, потом...

- Стоп-стоп, - всё-таки притормозила скороговорку Евы Эмилия Львовна. - Это ведь не так просто - бросить родной город.

- Ой, - даже чуть насмешливо ответила дочь, - да что тебя с ним связывает? Ты же там всё потеряла. На прежнюю работу едва ли вернёшься, папа...

- Ещё раз - стоп! Есть вопросы, которые взрослые со своими детьми не обсуждают.

- Да мне двадцать семь! Ты забыла? Ну, хорошо, не буду. Сколько можно в глуши-то торчать? Здесь ты увидишь настоящую жизнь. И на себя по-другому посмотришь.

- Всё-то ты учла. А бабушка твоя и моя мама? С ней как?

- Так есть же дядя Миша. Если не ошибаюсь, твой брат и её сын. Может, ему пора о своей матери подумать, а то свалил на тебя и рад.

- Ты же знаешь, у Михаила квартирёшка маленькая.

- И что? Бабуле угла не устроят? Много ли ей места надо? Ну, нравится тебе мой проект?

- Пока ничего сказать не могу, - Эмилия Львовна и впрямь была растеряна.

- А я и не требую ответа прямо сейчас. В общем, ты прикинь, поразмысли, но всё же поскорее. Время-то идёт. Если не сумеешь быстро сбыть квартиру, поищи надёжного риелтора... Короче, жду твоего решения. Стас, кстати, очень меня поддерживает. Сказал, что, если потом, когда дети подрастут, тебе захочется поработать ещё, проблем не будет - он организует тебе местечко в своей фирме.

На том и попрощались. Эмилия Львовна сделала несколько глубоких вдохов-выдохов, всё-таки поплелась на кухню к аптечке, проглотила таблетку - да там и осталась, села за стол и не смогла подавить горечь в душе. Как жестока бывает молодость! Как легко Ева произнесла: «Ты же там всё потеряла»! Разве можно потерять - всё? Это неправда и... почти правда.

Двадцать три года Эмилия Львовна отслужила терапевтом в поликлинике. До того месяца, дня, часа, пока не возненавидела своих пациентов, хоть и стыдно в этом признаться. Проходя в кабинет перед началом приёма, она с тоской, искоса, оглядывала очередь из стариков и старух и, чего греха таить, с раздражением думала, за каким чёртом они так упорно стараются вылечить все болячки. Сейчас вот к тому же поговорят-поделятся, а заодно и поставят друг другу диагнозы, насмотревшись медицинских передач по телевизору. И начнут давить эти же «пророчества» из неё. Попробуй докажи, что ей виднее. А если ещё какая-нибудь Марь Иванна примется вспоминать, чем она болела, начиная с младенческого возраста… Эмилия Львовна с трудом стала выносить и пациентов куда моложе, подозревая в них лишь желание побездельничать-побюллетенить. Иначе говоря, надо было уходить. Куда? Ну, не в другую же поликлинику. Была одна мысль...

Георгий Николаевич - да, тогда у неё ещё был муж - ахнул, узнав о её задумке, пытался остановить, но где ему? Он и уговаривал, и кричал, вый-дя из терпения, да всё бесполезно.

- Ты, Калашников, раб по духу и рабом останешься, - при ссорах Эмилия Львовна называла его по фамилии. - А я хочу наконец поработать на себя. Вот и премьер советует идти в бизнес.

- Премьер... - Георгий Николаевич в досаде постукивал кулаком по столу. - Бизнес-леди хочешь стать? Чем ты удивишь этот мир? А стартовый капитал?

- Женщины всегда хотят быть красивыми. Я им помогу. Возьму в аренду косметический салон с магазином. Уже, кстати сказать, разведку веду. И вполне успешно. А капитал мне дашь ты. Те самые, которые копишь на машину. Я потом верну их. Ну и кредит. Как думаешь, мне дадут?

И ведь она дожала его. Георгий Николаевич отдал деньги и помог с получением ссуды. Сам он был не последним человеком в одной из сотовых компаний, предлагал жене отдохнуть, если больше нет сил работать медиком, осмотреться, не рисковать так глупо. Эмилия Львовна отмахнулась, записалась на курсы начинающих предпринимателей и, исправно прослушав лекции, приступила к делу. Наверное, взялась с чересчур сильным энтузиазмом и жаром - и «прогорела», оставшись с долгами, выплатить которые было нечем. Она бросилась к матери. Та жила одна. Эмилия Львовна умолила её продать жильё, рассчиталась со всеми (и даже со сбежавшим заброшенным из-за этого чёртова бизнеса мужем), немного успокоилась и стала думать, что делать со своей жизнью дальше. И тут-то позвонила Ева, с которой Эмилия Львовна делилась и радостями, и горестями. Так, может, правда, в Петербург уехать? Ведь это выход из тупика!

На следующий день она созвонилась с братом, напросилась в гости. Михаил никогда не был ей близок. И моложе на девять лет, и характером - мрачновато-молчаливым - пошёл в какого-то, видимо, далёкого предка. И сам он, работяга-железнодорожник, и жена его, парикмахер Маша, не стремились встречаться с «шибко грамотными» родственниками. И дочка их Вика тоже не интересовалась двоюродной сестрой Евой. Она училась в десятом классе, выдавила из отца не самый дорогой смартфон, скачала музыку и разные игры - и была счастлива, скрывшись от родителей в своей комнатке.

- Миша, - серьёзно сказала Эмилия Львовна, когда после суеты в прихожей он провёл её во вторую (и последнюю) комнату, - мне придётся уехать к Еве. Квартиру я продам: мне нужны деньги. Мама вряд ли захочет покинуть Омск, так что тебе нужно будет забрать её к себе.

- Я же не один живу, - поднял Михаил хмурый взгляд и позвал жену из кухни, где она готовила чай.

Эмилия Львовна терпеливо объяснила ситуацию и Маше. Маша на минуту призадумалась и кивнула головой:

- Да мы что... мы не против... Только где бабушка спать будет? Тесновато у нас, - и покраснела, будто была виновата в этом.

- Ну, если что, я в комнате Вики ширму поставлю, отгорожу часть, - вслух произнёс брат. - Ничего, люди вон ещё хуже живут, впятером на пятачке. Уместимся.

И тут к ним буквально ворвалась Вика с багровыми от гнева пятнами на лице:

- А вы меня спросили?! Только попробуйте бабку сюда привезти! Я вам всем такое устрою - не обрадуетесь.

- Викуша, да что ты такое говоришь? - Маша всплеснула руками.

- Да она, может, храпит ночью и пук...

- Замолчи! - крикнул Михаил.

Вика истерически зарыдала и убежала к себе: дверь комнаты с треском захлопнулась.

- Ты не переживай, - сказал брат Эмилии Львовне, прощаясь в прихожей. - Смирится...

Дома Эмилия Львовна не могла найти себе места, бродила туда-сюда и молчала, не зная, как поговорить с матерью. Зинаида Петровна сидела на диване и вязала носочки для ещё не родившихся малышей Евы. Потом подняла голову и сказала:

- Доченька, так мы с тобой и не увидимся больше... если ты уедешь. Я ведь не спала и слышала твой разговор с Евочкой.

Эмилия Львовна удивлённо посмотрела на неё и словно впервые увидела, какая она маленькая и худенькая, а глаза за толстыми линзами очков такие покорные и беспомощные. Присела рядом и обняла за плечи:

- Нет, ты не всё знаешь, мама. Не поеду я никуда. Справятся Ева со Стасом и без меня...

Самое актуальное в рубрике: Так и живём

Больше интересного в жанре: Так и живём