«Ты совсем с катушек слетела»

В потрёпанной временем пятиэтажке в окраинном микрорайоне тихо-мирно жила семья Никитиных. Анна Павловна смолоду стояла за прилавком продовольственного магазина, который за несколько последних лет уже не раз менял хозяев и названия, а теперь принадлежал энергичной дамочке. Анна Павловна боялась, что когда-нибудь эта «львица» скажет: «А что здесь делает старая тётка?!». Ей оставалось всего ничего до пенсии, но нынешним бизнесменам подавай юных смазливых продавщиц. Зато Анна Павловна чуть не всех в округе знала, и люди к ней шли охотнее, потому что она никогда никому не грубила, улыбалась искренне, а уж чтобы обмануть - и в мыслях не держала. Другие продавцы даже открыто посмеивались над ней, только Анна Павловна внимания на подколки не обращала. Её муж, Виктор Михайлович, не один десяток лет шоферил в автоколонне, а теперь оказался в водителях у коммерсанта: развозил по магазинам хлеб и разные булочки. И тоже отродясь не умел ни ловчить, ни хитрить. Оба они были скроены на один - немодный нынче - лад.

Детей у Никитиных было трое. Старший Лёша не вернулся после армии в родной город, остался в Приморье, женился, наведывался нечасто: некогда разъезжать, уж простите, мама-папа. Росли ещё Сашка и Оля. Саша был поздним ребёнком. Анна Павловна долго мучилась, не в силах принять решение, но на аборт не рискнула: как же можно убить младенчика? Сейчас ему уже шестнадцать - крепкий, бравый парнишка.

Когда Сашку привезли из роддома, Оле было девять, так что с детством ей пришлось расстаться рано. Не то чтобы Анна Павловна вовсе свалила ей на руки малыша, но понянчиться с ним девчонке пришлось изрядно. Они же с Виктором Михайловичем работали как заведённые: семья-то немаленькая, а хотелось, чтобы все были сыты, обуты, одеты. По вечерам Сашку из детсада забирала Оля - благо он почти напротив дома - и возилась с ним дома в ожидании родителей. Бывало, и сердилась, и плакала, что подружки зовут гулять, а она пришита к братику. Но Анна Павловна строго-настрого запретила ей брать Сашку на улицу: не дай бог, не уследит. До поры дочь терпела. А в пятнадцать взбрыкнула - взбунтовалась. Мол, делайте, что хотите, а я больше сидеть дома не буду. Рыданий было на всю громкость. Анна Павловна повздыхала, поогорчалась и попросила старушку с четвёртого этажа, внук которой ходил в одну группу с Сашкой, прихватывать и его - и пусть мальчики поиграют у неё, пока не вернётся Виктор Михайлович. Та легко согласилась: где один, там и двое. Договорилась с воспитателями, хоть они и удивлённо качали головами.

Оля, получив свободу, порхала. Вот только денег на фирмовую одежду в семье не хватало. Впрочем, истерик по поводу нарядов не закатывала. Сама нашла выход из ситуации. У соседки, профессиональной портнихи, быстро научилась шить-перешивать и, пусть и не без её советов и помощи, с увлечением переделывала на себя материну одежду, которую Анна Павловна не носила. Ну и покупали, конечно, по возможности, чтобы уж доченька не выглядела, по её же словам, «полным отстоем».

А потом наступил день, когда Оля привела домой Серёжу Аникина. Чин-чинарём - знакомиться с родителями. Никитиным с трудом удалось сохранить равновесие духа, когда дочура весело заявила:

- Я выхожу замуж!

- Оленька, тебе же всего семнадцать… - пролепетала Анна Павловна.

- Зато Серёже скоро двадцать! Он ведь взросленький, присмотрит за мной. Да, Серёж? - и повисла на шее у высокого, широкогрудого парня, хранящего солидное молчание.

Виктор Михайлович задержал взгляд на его кистях. Серёжа усмехнулся:

- Татуировку увидели? Ну, было дело, я и не скрываю, попал по малолетке за кражу. За компашку…

- А теперь чем занимаешься? - сурово спросил Виктор Михайлович.

- Мебелью торгую. То есть не сам, конечно. Пока грузчиком в частной лавочке. А присмотрюсь - в люди выбьюсь.

- Пап, ну чего ты привязался? Мы очень-очень любим друг друга и будем жить вместе. У Серёжи. У него квартира есть. От бабушки досталась.

- А школа? - охнула мать.

- А что школа? - махнула рукой Оля. - Заберу документы и в колледж поступлю. На швею.

С тяжёлым сердцем, тая слёзы, Анна Павловна накрыла на стол. Сергей вытащил из кармана бутылку дорогой водки, но Виктор Михайлович резко остановил:

- Не надо. Здесь пьющих нет.

- Как хотите, - не обиделся гость. - Я ж так… по традиции вроде.

- Серёжа такой хороший, - Оля погладила его по крепкому плечу.

Анна Павловна, глядя на её счастливое лицо, вдруг подумала, что, наверное, нельзя просто взять и запретить дочке, что так можно жизнь сломать или ей, или ему, или обоим вместе. Ну, сидел, образумился, зато теперь никуда очертя башку не полезет. И Оля вон как льнёт к нему…

Когда Серёжа ушёл, в общем-то, ничего о себе и не рассказав, разве что сказал хмуровато, что мать и отец погибли в дорожной аварии, когда он был ещё маленьким, вырастила бабушка, а около года назад умерла, Никитины допоздна не могли уснуть. Виктор Михайлович не находил себе места и то и дело восклицал: «Ну какая из неё жена? Соплячка же совсем!». Однако и становиться поперёк дороги было опасно: всё равно, по всему видно, сбежит к нему, не побоится ни гнева отца, ни боли матери, ни ссоры с ними. Наутро объявили Оле своё решение. Всё-таки не спешить, через три месяца ей будет восемнадцать, тогда зарегистрировать брак и - бога ради, живите, ребёнка только рано не заводите. Оля покривилась на «не спешить», но согласилась. И после дня рождения и визита в ЗАГС, без всякой «дурацкой» свадьбы, Сергей просто перевёз вещи юной жены к себе. Никитины, если уж начистоту, не слишком верили в прочность этого союза. Ждали любого исхода…

Но и через год, и через два Оля домой не вернулась. Серёжа по-прежнему работал в мебельном, правда, уже успешно осваивал сборку. Оля и в самом деле поступила в колледж, попутно обшивая знакомых и подруг. Часто ездить друг к другу ни молодым, ни родителям было некогда. Зато Сашка наведывался к сестре чуть не два раза в неделю. По субботам, приехав оттуда, он проскакивал в свою комнату и больше не показывался. Анна Павловна всё же уловила однажды запах алкоголя и дозналась: парнишке у Аникиных наливают.

- Они что, на пару выпивают или как? - потемнел лицом Виктор Михайлович.

- Есть маленько, - отвёл глаза Сашка.

Едва дождавшись утра, Виктор Михайлович отправился «на разговор». Сергея дома не оказалось - да и ладно. Оля выглядела вполне свежей и не походила на пьянчужку, но отец впервые в жизни на неё бешено наорал. Она смотрела молча, с каким-то странным выражением лица, потом, когда он прокричался, сказала:

- Не волнуйся, папа. Это теперь в прошлом. Я беременна. Сама не могу ещё поверить. Но тест…

- Извини, что я так… Поедем-ка к маме, а?

Анна Павловна, едва узнав новость, ахнула, засуетилась:

- Садись за стол, доченька, я уже обед приготовила. И ешь - ты ж теперь не одну себя кормишь.

Но, когда, проводив дочь на остановку, Виктор Михайлович вернулся домой, она с тревогой сказала:

- Что-то Оленька и не рада.

- А… - улыбнулся он. - В первый раз ведь рожать. Вспомни, как ты сама боялась. Я просто не знал, что с тобой делать.

Девочку назвали Яной. Потерявшие от восторга голову дед с бабушкой каждый свободный

часок стремились к ней. С умилением смотрели, как Сергей нежно берёт крохотулю на руки, носит по комнате, что-то мурлыча в малюсенькое ушко. А вот Оля… В неё как будто какой-то бес вселился. Первое время она ещё возилась с малышкой, кормила по строгому графику грудью, следила, меняла подгузники. А потом перевела на искусственное питание - и окончательно сорвалась. Стоило Яне расплакаться, Оля грубо выхватывала её из кроватки и в ярости трясла. Серёжа бежал следом, отнимал ребёнка и ласково баюкал, неодобрительно косясь на жену. Ночной плач вообще доводил Олю до истерики. Она вскакивала с постели и неслась к Яне с побелевшим лицом: «Ты будешь спать, мерзавка?!». А Яна всё плакала и плакала почти каждую ночь. Серёжа старался вставать к дочке сам, но опередить Олю было невозможно: она как будто нарочно поджидала, когда Яна подаст голос.

- Что это с тобой? - пытался он дознаться. - Ты совсем с катушек слетела.

- Что? Что! - выкрикнула Оля. - Мне Сашка в детстве осточертел, а теперь эта ноет и ноет…

Серёжа стал опасаться оставлять её наедине с Яной и решил посоветоваться с Никитиными: нагрянул к ним, расстроенный и хмурый.

- Бесится, говоришь? - задумчиво спросил Виктор Михайлович. - Сашка достал до печёнок? Давай прикинем, как поступить…

На следующий день Сергей срочно взял на работе неделю в счёт отпуска по семейным обстоятельствам и мирно сказал Оле:

- Ты, я чувствую, устала до чёртиков. Даю тебе сегодня выходной. Съезди к подружкам или куда хочешь. Я сам с Яной управлюсь.

Обрадованная Оля благодарно чмокнула его в щёку, скоренько собралась - и след простыл. А когда вечером вернулась, в квартире было тихо. На столе в кухне лежала записка: «Мы стали тебе в тягость. Поживём у дедушки с бабушкой. Может, и останемся там».

- И хорошо! - воскликнула изумлённая таким поворотом Оля. - Мне одной лучше будет!

Но лучше почему-то не становилось. Ни завтра, ни послезавтра… Ей вдруг стало не хватать Яны, не говоря уж о муже. Музыка, которую теперь можно было включать на всю громкость, не уничтожала тишину в доме, а лишь подчёркивала её.

Дверь на звонок открыла Анна Павловна с внучкой на руках:

- А мы тебя ждём. Проходи. Ты как раз к обеду! Яночка, смотри-ка, мама пришла.

Оля взяла дочку, бережно прижала к себе и, боясь, что голос дрогнет, спросила:

- А Серёжка где?

- За свежим хлебом побежал твой Серёжка…

Самое актуальное в рубрике: Так и живём

Больше интересного в жанре: Так и живём